Что касается второй жертвы, Мелиссы Мюррей, то информации пока что было еще меньше, но Грин ждал предварительную сводку о ней с минуты на минуту. Она моложе, никогда не уезжала из Треверберга. Вела двойную жизнь, по ночам танцуя в ночных клубах, а днем работая в социальной службе помощником юриста по защите малообеспеченных семей. Полиция опросила коллег — никто не знал про танцы, а в клубе никто не знал про дневную активность.

Клуб принадлежал Теодоре Рихтер. Узнав про это, Аксель вдруг подумал, что был бы не против пересечься с синеглазой снежной королевой, но мысль вылетела из головы, не успев там закрепиться, ее в два счета вытеснили рабочие заботы.

Из общего в двух делах только асфиксия и клинок в сердце. Разные социальные группы, разные доходы, разная география, разный рисунок убийства. На первый взгляд это не мог быть один убийца. Если бы не.

Аксель запустил пальцы в волосы. За минувшую со стрижки неделю он почти привык к тому, что прическу не нужно собирать в хвост, но все еще тянулся к отсутствующим прядям, чтобы поправить их, запустить привычный алгоритм размышлений и концентрации. И злился сам на себя: наставил дурацких якорей, а теперь с боем входит в рабочий режим.

Что ж, с боем — это тоже хорошо. И злиться хорошо. Он сейчас был в ярости. И возможно, только эта живая, сокрушительная ярость позволяла ему держать себя в руках перед встречей, к которой он морально готовился все это время.

Взглянув на часы, Грин схватил с вешалки темно-синий пиджак, надел его, расправил, чтобы ничего нигде не топорщилось, закатал рукава до локтя и, подобрав папку с делом Перо, вышел из кабинета. Нужно было спуститься к допросным, встретиться с бывшим мужем своей бывшей возлюбленной и девочкой, которая вполне могла оказаться его биологической дочерью. Всегда оставалась вероятность, что там, на базе, Анна делила постель не только с ним, но Грин предпочитал держать эту мысль подальше.

Акселю было интересно: почувствует ли он хоть что-то? Помимо холодного профессионального любопытства, которое заставляло его задавать правильные вопросы и находить ответы.

— Привет, шеф.

Аксель резко развернулся и с удивлением посмотрел на Говарда Логана, который стоял в коридоре рядом с допросными. Дорожная сумка через плечо, волосы также неряшливо всклокочены, а на лице такая счастливая улыбка, будто он либо женился, либо выиграл в лотерею.

— Логан.

Мужчины обменялись рукопожатием.

— Я слышал, тут шикарное дело.

— Поэтому бросил курсы?

Говард расхохотался. Чего он такой довольный? Конечно, это уже не тот паренек, который пришел в управление и нарвался на самое кровавое дело последнего десятилетия. Прошло два года, Логан чуток возмужал. Только во взгляде появилось то самое ледяное спокойное выражение, которое свойственно криминалистам. Особенно тем криминалистам, которые работают с сериями.

— Взял там что-то типа академа. Артур написал письмо, в котором привел примерно десять причин, по которым я вам немедленно нужен.

Аксель улыбнулся.

— Окей, офицер. Ты в команде. Тресс и Карлин введут в курс дела. Располагайся.

— Так просто? — изобразил удивление Говард. — И… — Он протянул руку к собственным волосам.

Аксель пожал плечами, улыбнулся.

— Все меняется, господин бывший стажер. Увидимся через пару часов. Надеюсь, ты успеешь изучить материалы и подкинуть свеженьких дров в наши размышления. И да, у Карлина новая ученица.

Говард закатил глаза.

— Не в этом смысле, — рассмеялся Грин, чувствуя, что его отпускает. Что бы он там ни говорил, конкретно сейчас Аксель был рад возвращению Логана. Паренек мыслил нестандартно, обогащая команду.

В допросную Аксель вошел в отличном настроении. Кажется, стажер стал тем последним винтиком, которого не хватало для обретения душевного равновесия. Промелькнула мысль, что в таком состоянии он бы даже спокойно смог встретиться с Баррон и объяснить ей, почему не стоит его больше привлекать к лечению Энн. И даже смог бы снова посмотреть на Энн — без флера больных эмоций и ужаса. И чувства вины за то, что позволил себя ослепить. Он будто набрал силу, выстроил внутри непреодолимые для чужого влияния стены.

В начале месяца ему исполнилось тридцать пять. Прекрасный возраст, чтобы повзрослеть.

Дверь отворилась, пропуская Адарель в компании с худощавым мужчиной. Мужчина был выше Адарель, но чуть ниже детектива. Черные волосы щедро пересыпало солью седины, но лицо оставалось гладким и моложавым. А холодные серо-стальные глаза смотрели так, будто Кристиан Бальмон прошел через ад и вышел оттуда не просто живым, а победителем и все там заморозил.

Несложно было представить, как выглядел месье Бальмон в 1988 году. Убрать седину, вот эту вот сеточку усталых морщинок, чуть-чуть подогреть взгляд — и все, красавец с экрана. Впрочем, на артиста он похож не был. Напротив, Бальмон являлся тем человеком, кого так безуспешно пытаются играть плохие актеры. Явно из благородных: осанка выдавала мужчину с головой. А движения были плавными и мягкими, несмотря на то что увиденное в царстве Кора явно его потрясло.

— Месье Бальмон, — Ада неуместно коснулась плеча Кристиана, привлекая к себе внимание, тот резко повернул голову, — это детектив Аксель Грин, руководитель следственной группы. Детектив, это месье Кристиан Бальмон, бывший муж Анны Перо и ее партнер по бизнесу. Он соорганизатор конференции, которая начнется завтра, и совладелец сети центров психологической помощи, которые носят имя Перо.

— Почему Перо, а не Бальмон? — спросил Грин.

Кристиан перевел на него тяжелый взгляд и улыбнулся. Детектив протянул руку. Рукопожатие. Крепкое, но короткое.

— Спасибо, офицер Розенберг.

— Я побуду пока с Жаклин, — зачем-то сказала она, бросила на Кристиана слишком откровенный взгляд и, выйдя из комнаты, мягко закрыла за собой дверь.

— Мне нужно ответить на ваш вопрос?

По-английски Бальмон говорил хорошо, но с заметным французским акцентом.

— Да, — просто сказал Грин.

Стоит ли объяснять, почему это важно? Говорить про мотив, про то, что полиции способна помочь каждая фраза, каждая деталь? Эти аргументы давно набили оскомину. И сейчас, когда люди так