Билет на самолет, например?

Кристиан покачал головой.

— Я люблю ездить на автомобиле. Есть чек с заправочной станции. Подойдет?

— Предоставьте криминалистам, пожалуйста, — безэмоционально ответил Грин. — Спасибо, что уделили время. Вы можете пока остаться в Треверберге?

Бальмон коснулся переносицы указательным пальцем и прикрыл глаза. Этот невинный жест выдал все: усталость, раздражение, боль. Но Грину было плевать, что чувствует этот совершенно чужой ему мужчина. Он сам понимал, что взял верный след.

— Если это необходимо…

— Управление оплатит отель.

— О, это лишнее. Хорошо, детектив. Сейчас позову Жаклин. Я могу идти?

Глава третья

ПРОШЛОЕ. КРИСТИАН БАЛЬМОН

Июль 1994 года

Париж

— Год, господин комиссар! Прошел год, а вы так ничего и не сделали, чтобы вернуть мою жену!

Взбешенный Кристиан Бальмон стоял посередине кабинета комиссара Франсуа Сильвена, который с июля прошлого года занимался расследованием бесследного исчезновения Анны Перо. Ну, как занимался… С точки зрения Кристиана полицейский отодвинул это бесперспективное дело куда подальше, злясь только, что оно лишь портит статистику.

— Мы установили, что ваша жена самостоятельно и без принуждения отправилась на…

— Да с чего вы это взяли? Боже…

Кристиан отвернулся. Хотелось говорить другими словами. А еще лучше — схватить этого ублюдка за грудки и пару раз приложить головой об стену. Но Бальмон привык решать все проблемы с помощью переговоров, даже если приходилось ждать или манипулировать. Комиссар был на хорошем счету. Поэтому в прошлом году, когда стало понятно, что Анна действительно пропала и не вернется сама, на дело назначили комиссара Сильвена. Тогда это решение казалось лучшим. Но сейчас обессиленный от бесконечного ожидания Бальмон так не думал.

— Ладно. Ей что-то внушили или ее шантажировали. Но люди видели, как она села на яхту, которая принадлежит сэру Энтони Хофману. Сам сэр Энтони про яхту ничего не знал. Мы выяснили, что ее ему подарили на пятидесятилетие за десять лет до исчезновения вашей жены. Дарение осуществлялось анонимно, по документам яхта была оформлена на благотворительный фонд, который действительно ее купил. У другого фонда. Все организации проверили, там все чисто. Фонды принимают в дар дорогие вещи, потом проводят аукционы. А Хофман — один из крупнейших меценатов. Ему часто говорят спасибо.

— Но за яхтой должны были следить, должны были ее обслуживать. Где его сын? Или еще хоть кто-то?

— У него нет детей, жены и родственников, круглый сирота. Месье Бальмон, я понимаю ваше нетерпение, но зачем вы заставляете меня повторять одно и то же в сотый раз? Владелец яхты не связан с вашей женой. Более того, саму яхту мы нашли. Там никого не было. Ее прибило к Сардинии. И вы это тоже прекрасно знаете!

Бальмон, уронив голову на руки, тяжело вздохнул. Он все это знал.

Некто забрал его жену, сменил яхту и растворился в Средиземном море. Не было никаких гарантий, что Анна жива. И какой бы сложной в личной жизни она ни была, Кристиан влюбился. Как мальчишка. С первого взгляда, с первой встречи там, в Каире. Он ехал, чтобы убедить перспективного и относительно недорогого для компании сотрудника выбрать их, а вместо этого потерял собственную независимость. И ни разу не пожалел. Даже когда они ссорились. Когда она упала в депрессию после рождения Жаклин, когда плакала в ванной и тихонько курила в вентиляцию, думая, что он ничего не замечает. Полюбил, несмотря на то, что ее сердце представляло собой открытую рану, о которой Анна не могла говорить и, кажется, даже думать.

А потом ее отняли.

Этот человек использовал вымышленное имя, чтобы записаться на прием.

Анна принимала в частном кабинете, чтобы не пугать своих пациентов масштабом клиники. Секретаря отпустила. Если верить свидетелям, этот человек увел ее из кабинета.

Почему-то Бальмон не допускал мысли о том, что жена сбежала. Как будто единственный вариант развития событий — похищение. Даже если весь мир кричит об обратном.

— Я не верю, что ее нет в живых, — негромко заговорил Кристиан, поднимая затуманенный взор на пожилого полицейского. — Надо ее найти.

— Она в международном розыске. В какой бы порт ни ступила, если эта страна поддерживает…

— Да знаю я, — прервал Бальмон. — А если эта страна не поддерживает международное право? Если им плевать на розыск?

— Тогда мы не узнаем ни о чем.

Кристиан встал, молча пожал комиссару руку, вышел из участка и посмотрел в мрачное пасмурное небо. Его ждала дочь, от которой он невольно отгородился, оглушенный пропажей жены. В этом деле не помогала полиция. Не помогала стайка частных детективов разных стран, которых он пустил по следу. Море сожрало все — все улики, зацепки. Никаких свидетелей, никакой надежды на то, что он увидит Анну живой. А так хотелось надеяться. Потому что он не был готов наконец подписать бумаги, которые ему уже пятый раз подсовывал адвокат. Прошел год. Есть основания, чтобы признать ее мертвой.

— Никогда, — сжав кулаки, прошептал Кристиан, кивнул водителю и устроился на заднем сиденье.

Нельзя сдаваться.

ПРОШЛОЕ. АННА

Июль 1993 года

(за год до описанных выше событий)

Готье смотрел на меня со всем вниманием юности, которое теряется со временем. Восторженность, наивность и преданность. Моя маленькая собачонка, настолько искренняя, что даже я смущалась, когда он слетал с катушек и начинал петь мне дифирамбы. Я наняла его и ни разу об этом не пожалела. Его слепая влюбленность в меня не мешала работе, а администратор он великолепный. Разруливал дела в центре Бальмона, помогал с личной практикой и молчал.

О боги, его самое главное достоинство в том, что он молчал. Я жаловалась Кристиану, что не могу найти психолога и супервизора для себя. Но я нашла Готье. И обрела в его лице так недостающую