остальных его спутников. Он явно не жалел жеребца, откровенно наплевав на то, что силы того не вечны, а замену ему найти будет крайне сложно. Когда Кора упрекнула его в этом, он лишь безразлично ответил:

- Со мной связалась Марисса. На них напали в Стоунхилле. Возможно, свои же.

- Какой ужас, - протянула Роза, пытающаяся усидеть рядом с Норико, пока фургон подпрыгивал и шатался из стороны в сторону на каждой кочке.

Юная некши присматривала за своим другом, глядя то на его помутнённый взор, то на повязки, в некоторых местах изрядно пропитавшиеся кровью. Островитянин, хоть и пришёл в сознание, особых признаков того, что его самочувствие налаживается, не выказывал и только недвижимо лежал, иногда мигая глазами в трясущийся потолок. Впрочем, чем дальше они ехали, тем более прояснялся его взгляд.

- Неужели и их признали неугодными? – съязвил Галантий, намекая то ли на чёрные рубахи среди мародёров в Гриобридже, то ли на события из его прошлого, которое эльф периодически припоминал.

- Шестёрки Старика были среди напавших на храм, - мрачно припомнил Скайлор и притянул к себе вожжи, тормозя лошадей. - Их убили, чтобы мы их не допросили. Если этот ублюдок не остановился даже перед тем, чтобы крошить своих людей, он не должен жить на этой земле. Мы вытащим Мариссу, потому что она хоть что-то знает о том, что происходит, а затем поедем и прикончим Билла.

- Ты только потому, что увидел кого-то из его подсосов, захотел его убить? – внезапно подал голос Норико, с трудом заглядывая через себя. - Или от того, что думаешь, что он повинен в том, что твоя подружка попала в засаду? – Скайлор смолчал. – И как ты вообще собрался хоть что-то противопоставить человеку с полсотней душ в подчинении. Если не больше… С силой в виде двух нормальных воинов, один из которых в ближайшее время точно не будет достаточно способен биться, - сделал он явный намёк на себя. - Дикаркой, которая теоретически тоже за воина сойдёт, неумёхой-волшебницей, - из взгляда Розы на несколько секунд исчезло сочувствие, а ему на смену пришла крайне неприятная обида, чернильным пятнышком осев в голове. - И им, - в сторону Галантия, примостившегося в дальнем углу фургона полетел самый немногословный, но наиболее яркий укол.

- Я в отличие от тебя хотя бы что-то полезное сделал, халинец[1], - резко ответил тому эльф. – В отличие от того, кто чуть не умер, ввязавшись в «необязательный», - язвительно он выделил это слово, намереваясь задеть Норико, - бой.

Островитянин бросил на того крайне недобрый взгляд, но тут в их диалог вмешалась немногословная Кора.

- Галантий, единственное, что ты сделал за время, пока мы были там, это разозлил Розу, каждого, с кем заговорил, и едва не выдал нам по уютному деревянному коробу под землёй…

***

Некоторое время назад

Ожидание было тягучим. Вязким, как илистое дно прудов, венчающих Лилейные районы[2] Цианийских городов. Кора и Роза хлопотали над всё ещё не пришедшим в себя Норико. Островитянин, хоть и задышал ровнее, и его раны понемногу начали замещаться рубцами, глаза пока открывать не думал. Девушки аккуратно, чтоб тот не захлебнулся, дали ему целительного отвара, когда-то давно сделанного Корой, однако его было крайне мало, и друидша приняла решение приготовить ещё.

Для изготовления этого варева не требовалось многого. Все необходимые ингредиенты, пусть и в небольшом количестве, имелись у девушки в сумке. Также как ступка и пестик, чтобы размолоть всё это в порошок. Оставалось только вскипятить воду и всё это смешать.

- Роза, иди, поищи кухню, - обратилась она к юной некши. - Вода здесь должна быть. Нужно вскипятить.

- Да, конечно, сейчас, - засуетилась кошка, тут же подскочив на месте, умчалась в поисках кухни.

Несмотря на то, что между ней и Норико время от времени возникали разногласия, для неё он являлся, наверное, самым близким человеком в прямом и переносном смысле. После всего того ужаса, что произошёл в лагере племени, в мире для Розы не осталось никого, кого она действительно могла назвать своей семьёй.

А Норико оставался с ней, защищал её, вёл за собой. Наверное, иногда его это тяготило. Временами, когда всё было не очень хорошо, он становился ещё более мрачным, ещё более печальным, словно впереди ждала лишь безысходность. Роза в такие моменты, как могла, старалась его поддержать, и иногда у неё это получалось. Тогда островитянин вновь поднимался духом и даже улыбался. Не так, как обычно, что от улыбки мурашки проходили по коже, а шерсть становилась дыбом, а по-доброму, по-настоящему.

Юной некши действительно нравилось находиться рядом с Норико. Она не чувствовала к нему любви, как к партнёру, но он был для неё подобно старшему брату, опорой и поддержкой. Поэтому сейчас, когда он едва не погиб, и лишь своевременно оказанная ему первая помощь держала его на весах, медленно опускающихся в колодец на суд Дикой Матери[3,] когда он страдал от боли и ран, Розе было одновременно страшно, и при этом она была преисполнена решимости помочь ему во что бы то ни стало.

Кухню она нашла не сразу. Сначала ей пришлось пробраться через заполненный народом зал, стонущий и говорящий, издающий столько шума, что хотелось поджать уши и оглохнуть, чтобы избавиться от этих звуков. Всё же, у некши слух был гораздо лучше, чем у других разумных. Их уши обладали столь высокой чувствительностью, что могли улавливать самые разные колебания на большем расстоянии, чем, например, люди или эльфы.

Покинув место, вызывающее страдальческое раздражение, она принялась бродить по коридорам в поисках нужного помещения. Здесь людей стало гораздо меньше. Ей встретились лишь несколько работников форта, не особо обративших на немного растерянную от обилия дверей «потеряшку», и парочка стражников, от которых Роза поспешила спрятаться, ибо они бросили на неё столь суровые взгляды, что сердце нервно заколотилось.

Она проходила так с несколько минут, а затем на глаза ей всё-таки попалась кухня. Простое помещение, погружённое в полумрак, нарушаемый лишь стоящим на столе светильником, внутри которого копошился небольшой огонёчек, в данный момент пустовало. Пустовало в том смысле, что людей сейчас здесь не было. Однако в плане вещей глаза и другие органы чувств могли зацепиться