Ван Цзянь испуганно вскинул голову и увидел, что приятель кинул в него зажигалку. Он вытянул руку и ловко поймал ее. В тот момент Фан Му рассмотрел то, что хотел рассмотреть.

Ван Цзянь поймал зажигалку левой рукой.

Он зажег сигарету, сделал большую затяжку и увидел, что Фан Му все еще безучастно смотрит перед собой.

– Что случилось?

– Ничего. Ты левша?

– Ага. – Ван Цзянь зажал сигарету в зубах, поднес левую руку к глазам и осмотрел ее: – В пинг-понг и баскетбол играю левой. По мячу бью левой ногой.

Фан Му расслабился.

Когда он думал про глубокую ненависть, затаившуюся в сердце убийцы, то первым на ум пришел Ван Цзянь. Немного притянуто за уши, поскольку никто из погибших не учился в базовой группе, не говоря уже о Чэнь Си, Сун Фэйфэй и Цзя Ляньбо, которые и вовсе учились на экономическом. Тем не менее он все равно хотел проверить, левша Ван Цзянь или правша.

Когда тот схватил зажигалку левой рукой, Фан Му почувствовал облегчение. Ведь он не верил или не хотел верить в то, что Ван Цзянь – убийца.

Но после этого наступило замешательство: кто же он на самом деле?

Выражение лица Ван Цзяня постепенно менялось – искренность уступала место к сомнению.

– Ты меня подозревал? – Он нахмурился. – Убийца был правшой?

Не дожидаясь ответа Фан Му, Ван Цзянь бросился к столу, подхватил свою сумку и повернулся, чтобы уйти.

– Подожди!

Ван Цзянь холодно посмотрел на него, на его лице смешались унижение и гнев.

– Зачем?

Фан Му виновато улыбнулся.

– Братишка, я хочу выпить. Пойдем?

На лице Ван Цзяня по-прежнему была написана враждебность, но Фан Му с улыбкой наблюдал, как постепенно тает лед в его глазах. Наконец уголок рта Ван Цзяня дернулся.

– Ну пошли.

* * *

Когда Фан Му и Ван Цзянь, поддерживая друг друга, едва ли не на бровях вернулись во второй корпус, на часах была уже половина второго. К счастью, сегодня дежурил У Хань, поэтому они смогли попасть внутрь.

Ван Цзяня дико рвало в туалете, а потом он уснул, плюхнувшись вниз лицом на кровать. Хотя Фан Му тоже перепил, его разум был на удивление ясен. Он стоял перед дверью комнаты, колеблясь и не заходя внутрь.

В коридоре было тихо. Фан Му озирался по сторонам; ему казалось, что двери в коридоре словно смотрят на него. Одиночество медленно стискивало его, засасывая внутрь. Ноги вдруг стали мягкими. Он с трудом доковылял до лестницы и тяжело сел.

Ступени были твердыми и холодными, но Фан Му не хотелось вставать – у него не осталось сил. Беспомощно облокотившись на перила лестницы, он смотрел в окно на ясное ночное небо. Ни облаков, ни луны, только небо, полное звезд, которые беспрестанно мерцали, как бы подглядывая и насмехаясь.

«Ты, должно быть, веселишься сейчас, верно? Сейчас, наверное, прячешься в каком-то глухом уголке, удовлетворенно размышляя о своем великолепном выступлении…»

Однако Фан Му слишком устал ненавидеть. Он даже надеялся, что убийца явится прямо сейчас, пусть даже с целью убить его.

«Просто дай мне знать, кто ты, вот и всё… Пусть это закончится».

Фан Му прижался лбом к перилам и устало закрыл глаза.

– Эй, почему ты здесь спишь?

Юноша поднял голову, и перед его глазами появился ослепительный свет. Он поднял руки, чтобы прикрыть глаза, но двигаться было тяжело.

Свет перед глазами погас. У Хань убрал фонарик, сделал несколько шагов вверх по лестнице и протянул руку Фан Му.

– Вставай быстрее, ты простудишься.

Тот оттолкнул его руку:

– Все нормально, Третий брат. Со мной всё в порядке.

– Ну, нет, здесь слишком холодно, – решительно произнес У Хань. – Не можешь попасть внутрь? У меня есть ключ, вставай!

– Третий брат, если ты действительно хочешь мне помочь, позволь мне немного посидеть здесь. – Фан Му мотнул головой в сторону комнаты. – Я не смогу уснуть, даже если вернусь…

У Хань со вздохом посмотрел на него:

– Ладно, подожди меня немного…

С этими словами он побежал вниз по лестнице, а потом вернулся с двумя подушками и термосом. Подсунул подушки под Фан Му, отвинтил крышку и протянул термос.

– Сколько ты выпил, малыш?.. Давай-ка горячего чайку.

Фан Му кивнул, поблагодарил и сделал глоток чая, все еще опираясь на перила лестницы и безучастно глядя в окно. У Хань тоже сел рядом.

Спустя долгое время Фан Му вдруг негромко сказал:

– Третий брат, я слышал, что после смерти люди превращаются в звезды на небе…

У Хань повернул голову и посмотрел на яркое звездное небо за окном:

– Да, есть такое мнение.

– Как думаешь, какая из них Чэнь Си?

У Хань не издал ни звука, а просто похлопал товарища по плечу.

Наконец Фан Му всхлипнул, и по его щекам медленно потекли две дорожки слез. Сразу же после этого он уткнулся лбом в колени – и беззвучно и горько заплакал.

Плакал он очень долго. Когда снова поднял голову, У Хань сунул ему бумажную салфетку.

– Не нужно, – прохрипел Фан Му, – у меня есть…

Он пошарил в карманах, нащупал пачку бумажных платочков, посмотрел на логотип – такие же были у Чэнь Си, и слезы снова затуманили ему глаза.

«Не думай об этом», – приказывал себе Фан Му, вытирая слезы.

Рука наткнулась на какой-то продолговатый предмет. Это Ван Цзянь оставил полпачки сигарет. Фан Му достал одну, поджег ее и сделал длинную затяжку.

– Когда это ты начал курить? – удивился У Хань.

Фан Му улыбнулся, глядя на него опухшими глазами:

– Да вот буквально только что.

У Хань посмотрел на мерцающий в темноте красноватый огонек и протянул руку:

– Угости и меня.

Они сидели на лестнице и молча курили. Одну сигарету за другой. Вскоре у их ног скопилась целая горка окурков.

Выкурив последнюю сигарету, Фан Му некоторое время сидел, опустив голову, а затем вдруг сказал:

– Спасибо, Третий брат.

У Хань улыбнулся, а потом уставился себе под ноги. Через мгновение он вскинул голову и спросил:

– Есть ли какие-то подвижки в расследовании?

Выражение лица Фан Му внезапно изменилось, и он молча покачал головой.

У Хань какое-то время молчал. Внезапно он окликнул:

– Фан Му…

– Что?

– Скажи честно, ты когда-нибудь подозревал меня?

Юноша горько усмехнулся.

– Я же говорил тебе, что ты тут ни при чем.

У Хань покачал головой:

– Я так не думаю.

Фан Му посмотрел на него с некоторым удивлением. Выражение лица приятеля стало серьезным.

– Он выдал себя за меня и убил Чэнь Си, разве это не имеет ко мне отношения? – Его рука