Шрифт:
Закладка:
— Я всю зиму мерз, а теперь сырость разъедает мои кости, гниют ремни и ржавеют доспехи: зачем мы пришли сюда? Люди ненавидят нас, даже ветераны в Колонии возмущены тем, что мы здесь, едим их пайки, пьем их вино, гоняемся за их женщинами и реквизируем все, что хотим, зная, что прокуратуру потребуется шесть месяцев чтобы заплатить.
Валерий улыбнулся ворчанию старого солдата. Если бы они были в Каппадокии или Сирии, Лунарис жаловался бы, что там слишком жарко, вино кислое, а женщины не оставляли его в покое.
— Мы здесь, потому что мы солдаты, и мы идем туда, куда прикажут. Это то чего хочет от нас Император. Наслаждайтесь этим, пока это длится. Тебе будет достаточно тепло летом, когда Черные кельты будут гоняться за тобой по своим горам. Как далеко до следующего моста?
Лунарис сверился со своей картой. — Около шести миль. Это не то, что я слышал.
— Что не так?
— Император не очень хочет, чтобы мы были в Британии. Говорят, что мы скоро уходим.
Валерий повернулся и посмотрел на него. — Откуда это?
— Ты знаешь, как это бывает. Писарь прокуратура говорит интенданту, что, может быть, нам и не нужно складировать столько снаряжения. Интендант велит оружейнику израсходовать имеющееся у него железо. Оружейник говорит кузнецу, что нам не понадобится так много наконечников пилума, и тогда это распространяется по всей провинции. Внезапно мы выезжаем. Наверное, чепуха.
Валерий кивнул, но вспомнил письмо, которое все еще лежало у него в сундуке в доме.
— Зачем ты привел меня? — спросил дупликарий, неловко ерзая в седле.
— Потому что у тебя нюх на неприятности и глаз на все остальное. Последний большой ремонт находится недалеко от Венты, и я подумал, что мы должны зайти к нашему старому другу Кирану.
— Думаешь, будут проблемы? — Рука Лунариса инстинктивно потянулась к рукояти меча.
Валерий покачал головой. — Я сомневаюсь в этом. Но у меня есть чувство, что есть вещи, о которых мы должны знать. В любом случае, Петроний любезно посоветовал мне не совать нос не в свое дело, что является веской причиной не делать этого.
Прошло четыре дня, прежде чем они достигли Венты Иценорум. Валерию потребовалось время, чтобы убедиться, что все ремонтные работы были проведены должным образом, и организовать сообщение о любых зимних повреждениях. Он также проинспектировал вспомогательный отряд на сигнальной станции, примыкавшей к дороге между Колонией и границей с иценами. Деревянная башня с пропитанным смолой маяком возвышалась на двадцать футов над плоской заболоченной местностью, внутри круглого вала, увенчанного частоколом и окруженного шестифутовым рвом. Его гарнизон состоял из восьми угрюмых, небритых тунгрийцев, которые были настолько бдительны, насколько он мог ожидать после трех месяцев наблюдения за одним и тем же участком дороги в разгар зимы. Их командир, декурион с выражением похмелья на лице, ясно дал понять, что, по его мнению, их бросили, и умолял прислать еду и подходящую зимнюю одежду.
— Хотя уже слишком поздно для бедного старого Круция. — Он указал на человека с забинтованными ногами и парой импровизированных костылей. — Всю ночь стоял на страже в метель и потерял шесть пальцев на ногах из-за болезни.
Валерий спросил, не замечал ли мужчина что-нибудь необычное в последние недели.
Декурион горько улыбнулся. — Только вас.
Валерий придержал поводья, увидев, как дым от костров Венты окутывает северный горизонт пылью, и Лунарис остановился рядом с ним. — Почему нас так интересуют эти люди? — спросил дупликарий. — Пятьдесят миль до отдыха и пайков, а одна куча ручных кельтов мне кажется ничем не отличается от другой.
Валерий пожал плечами. — Мы все равно здесь. Это правильно, что мы должны отдать дань уважения Кирану. В любом случае, я подозреваю, что он знает, что мы идем. — Он указал на небольшую группу всадников у деревьев примерно в миле от них. — Я бы не назвал иценов ручными, но им повезло. Они сражались с Каратаком против Клавдия и могли кончить так же, как тринованты и катувеллауны, с их молодыми рабами и конфискованными землями. Но тут-то и пришла удача. Их царь Антедиос погиб в бою, и ко времени капитуляции его сменил Прасутаг, который очень быстро осудил Антедиоса как мятежника и попросил у Рима пощады.
— Умно.
— У нас было недостаточно войск, чтобы разместить гарнизон так далеко на севере и сражаться на западе, поэтому Клавдий, который тоже был умен, согласился сделать их клиентами Рима. Десять лет назад они снова восстали, или, по крайней мере, некоторые из них, когда Скапула попытался окончательно разоружить племена. Но старый Прасутаг обвинил в этом меньшинство среди западных иценов, а у легионов было достаточно забот с добунниями и дуротригами, так что их снова оставили в покое.
— Значит, счастливое племя?
Валерий улыбнулся. — Или их бог благоволит им.
Когда Валерий пустил свою лошадь ногой, Лунарис нахмурился и коснулся серебряного фаллического амулета на своей шее. — Какой это бог?
— Андраста.
Дорога к Венте Иценорум шла вдоль западного берега извилистого ручья, обрамленного поникшими ивами и высокими тополями. Сам город лежал в сорока шагах от дальнего берега, странная смесь старого и нового. Обычная кельтская община состояла из разрозненных круглых домов, окруженных полями и соединенных проходами и дорогами. На первый взгляд Вента могла быть провинциальным римским городком. Он лежал, частично скрытый, за деревянным частоколом, и его улицы, казалось, были выложены знакомым узором сетки, с щелью в крыше, которая предполагала центральный форум. Только при ближайшем рассмотрении Валерий понял, что дома с их скатными крышами были построены из плетня и глины, а вместо черепицы была солома. Лунарис неуверенно посмотрел на разлившуюся и пенящуюся реку, болезненного красновато-коричневого цвета прямо под деревьями, но Валерий указал на деревянный мост чуть выше по течению. Где ждал Киран.
— Для меня большая честь приветствовать вас в моем доме. — Ицен удобно сидел на спине лошади, значительно крупнее британских пони, с которыми был знаком Валерий. Ему удалось совершить немаловажный подвиг: грациозно поклониться от талии и повиснуть на кудрявом ребенке лет трех, который извивался на сгибе его правой руки. — Мой внук, Тор, — объяснил он, опуская мальчика на землю, откуда тот убежал, чтобы преследовать курицу, бродящую по кустам у ворот. — Ваше появление. Это так
