Но что Олеся? Он не хотел бы, чтобы она снова страдала. Пусть будет счастлива.

– Бывший истинный дает свое благословение.

Саша взял Буру за щиколотку и поволок наружу.

– Будешь должен. Понял? Я совсем не хочу тебя спасать, но и оставить здесь не могу.

Глава 14

Саша

Меня всегда готовили к ответственности, к роли лидера, но ни разу не давали власть и не доверяли чего-то серьезного. Даже тренировки, и те, проходили под надзором старших из клана гибридов. Ни одного случая не вспомню, чтобы я вот так примерил на себя важность каждого моего шага, каждой моей секунды, которую я потрачу.

Я никогда не знал, ведущий я или ведомый. Мне просто сказали – самый сильно ментально зверь. Самый. Самый. Самый – это крутилось в голове, как инородное слово. Я не сжился с ним, потому что оно шло не от меня.

Но сейчас, когда я понял, что от моих действий зависят столько жизней, я даже не задумался, почему и зачем все это свалилось мне на голову. Я не знал, что могу так хладнокровно мыслить. Не думал, что получу удовольствие от того, что смог вытащить всех.

Я даже связался с Бродячими из клана и организовал транспортировку и тушение пожара. Мыслил четко и ясно, и, наконец-то, узнал, что по натуре я тот, кто действительно может взять на себя ответственность за чужие жизни.

Я не забыл и про двух циркачек, что спрятались в схроне. Когда убедился, что все бессознательные переданы Альбине, вместе со Скалой и другими ребятами отправился на место пожара, чтобы первыми потом пробраться в схрон.

Вот только когда огонь был потушен, а линия обесточена, схрон оказался туннелем, выходящим за пределы огненного кольца. Циркачки давно сделали ноги.

Пришлось возвращаться в клан с ничем. В этом время как раз все пострадавшие начали приходить в себя. Меня благодарили. Много благодарили. И мне понравилось это чувство. Я никогда не испытывал этого раньше – ощущение, что я сделал что-то жизненно важное и чувство, что мне искренне признательны не за силу ментала, а за поступок.

Даже Бура подошел ко мне и пожал руку:

– Спасибо. Честно, не думал, что ты меня когда-нибудь спас бы. Скорее поверил, что ты оставил бы меня там. Но ты оказался лучше, чем я думал.

Неожиданно для самого себя я ответил честно:

– Знал бы ты, как близко ты был от того, чтобы там остаться.

– Не важен процесс, важно решение, которые ты в итоге принял. Я тоже в жизни метался между своими чувствами, между легким плохим путем и сложным хорошим. Спасибо за твой выбор. Я рад, что знаком с тобой, – сказал Бура.

Последние слова чернобурого повергли меня в такой шок, что я не мог двинуться еще с минуту. Бульдозер “Я рад, что знаком с тобой” переворачивал все внутри.

Он рад? Соперник? Тот, кто должен меня ненавидеть?

Я испытал странное ощущение восхищения в сторону чернобурого и понял,что мне морально далеко до него. Что однажды я тоже хочу достигнуть того уровня сознания, когда могу поблагодарить врага и признать его заслуги, если он того заслужил, а не искать оправдания его поступки и другие причины.

В этот момент я понял, что был малодушен. Раньше я всегда искал причину в других: будь то хороший или плохой поступок. Всегда выгораживал в первую очередь себя. Фокус – внутрь.

Им мне стало стыдно за себя. Наверное, Бура бы не сомневался, когда вытаскивал меня в такой же ситуации. И не дул грудь, принимая похвалу, как я сейчас.И теперь я понял, почему Леся выбрала Буру. Понял и принял по-настоящему.

Я словно дал себя затрещину. Тень подошел благодарить меня еще раз, и я сказал:

– Брось. Я сделал то, что сделал бы любой на моем месте.

И тут наемник согласно кивнул. Я увидел, что кивнул и Птаха, и Скала.

Все они, без сомнения, повторили то, что сделал я.

Я – не особенный, но я лидер. Впрочем, как и многие достойные оборотни здесь.

Никс очнулся последним. Осмотрелся, и тут же спросил:

– Где Кира?

– Она осталась в микроавтобусе, когда мы пошли к ЛЭП… – рассказал, что помнил, Захар.

– А дальше? Саш, что дальше? – спросил Никс.

– Ее не было внутри огненного кольца. А потом, когда мы использовали микроавтобус для перевозки, он был пуст.

Альбина смотрела на леопарда с двумя желаниями убить и залюбить. С одной стороны, она ужасно испугалась за него, когда увидела без сознания, пропавшего дымом. С другой, она уже знала, что он сотворил с Лесей и, как мать, понимала, почему Кира так поступила. Да она сама за свою малышку растерзала бы даже лысого медведя!Воздух вмиг стал ледяным. Похоже, циркачки прихватили с собой маму Олеси. ***

Доктор знала, где находится антидот, но решила проучить супруга. Тот подводил к шкафу с медикаментами, подсказывал вниз, тыкался мордой в потайной ящик, но Альбина делала вид, что ничего не понимает.

На самом деле она давно нашла этот тайник. На самом дела она хотела вернуть человеческий вид Леона. На самом деле она хотела бы, чтобы он получил урок. Последние два желания противоречили друг другу.

Леон писал лапами, которые окунал в пальчиковые краски дочери: “Я тебе не нужен?”

Альбина обнимала его за шею и говорила:

– Ну как ты можешь так говорить? Видишь, тебя и сейчас любят и лелеют. Даже за столом кормят. На том же стуле главы семьи.

Леон посмотрел на нее взглядом “Издеваешься?”

Альбина невинно захлопала глазами. Она и сама понимала, что тонкая грань между допустимым и нет для таких врачей, как они, иногда стирается. Желание узнать “что же будет, если…” так велико, что накрывает медным тазом все нормы морали и этику.

Альбина подумала, что потом, когда Леон не будет видеть, она возьмет антидот и передаст его Кире, когда ту спасут. Она должна сделать это сама, своими руками. Простить его.

Конечно, у любого действующего врача есть свое кладбище, но какого размера оно будет зависит только от него. Поэтому Альбина очень надеялась, что этот случай заставит Леона задуматься, так ли он прав, идя на все ради науки. Или же ради себя?Однажды Альбина тоже ради “дела” пошла на поводу у своих желаний. Это закончилось очень плохо, до сих пор осталась дыра в сердце и душе. Это случай отрезвил ее, и теперь она всегда думает: “ А может