– Ты убила кого-то и говоришь об этом так легко? Раньше даже червяков переступала. Не ожидал от тебя.

Бура дернулся в его сторону, но я схватила лиса за руку. Понимаю, это звучало так, словно он во мне разочаровался. Будто имел на это право. Видимо, еще по привычке. Ну так я исправлю!

– Я спасала себе жизнь. Если ты ждешь, что я чувствую раскаяние, то сильно ошибаешься. Я не главная героиня фильма, чтобы совершать лишь хорошие поступки, чтобы зритель меня любил. Я та, кто будет драться руками и ногами, чтобы жить дальше любой ценой. Надо ли избавиться от истинности или от врага. Не имеет значения. Я хочу жить.

Сашины глаза увеличились вдвое, а мой взгляд был тверд как никогда.

Я понимала, что разговор не для стольких ушей. Что такие вещи нужно говорить наедине. Что сейчас мы не в том положении, чтобы говорить по душам, но меня словно прорвало, и я не могла остановиться:

– Я больше не длинноволосая милашка в платье.

– Я вижу, – Саша посмотрел на меня с головы до ног. – Но ты ли это? Убиваешь… Не сожалеешь. Стала жестокой.

Папа убил Сашу взглядом. Бура снова дернулся в сторону гибрида, и я преградила путь, останавливая. Посмотрела на себя: чужие лосины, топ, короткая стрижка и резиновые сапоги карлика, которые ему велики, а мне малы. Я вышла из лап смерти, а Сашу волнует то, правильно ли я поступила по его меркам относительно моей личности.

– Это я. Всегда была и буду, с какими бы волосами не была, и в чего не была одета. Теперь моя внешность будет отражать только то, что у меня внутри, а не то, что хотят видеть другие. Захочу – отращу волосы, захочу – отрежу. Не потому, что кому-то нравится такая прическа, а потому, что мне так хорошо. Если надо выжить – убью гада без сожалений, потому что он отброс, а муки совести оставь для других. Если истинный козел – станет не истинным, и я не буду сожалеть ни секунды.

– Когда ты стала такой жестокой эгоисткой? Не жалко никого: не Лину тогда, ни сейчас…

Бура треснул Саше быстрее папы, хотя кулак отца уже летел следом.

– Эх, молодость быстрее, – крякнул папа, довольно глядя на драку.

– Никс, – Тень закатил глаза. – Не время, видишь же, что происходит.

Я быстро посмотрела по сторонам. Все суетились, но я не могла понять почему все забегали – вся головой была в ситуации словесной перепалки.

Буру и Сашу еле оторвали друг от друга лисы из папиного отряда. Запахло жареным. Тень шипел:

– Нашли время, твою мать…

Леон метался у ног, мотал хвостом. Чернобурый встал передо мной, закрыв меня от гибрида.

А я улыбнулась:

– Спасибо, Саш.

Гибрид встал, вытер кровь с разбитой губы, рана на которой тут же затянулась. Потерял своего зверя, говорит? А регенерация-то работает как надо. Вот только я теперь уверена, что мы никогда не станем парой, пусть даже он вернет себе зверя. Моя лисичка под кожей, здесь, и она абсолютно со мной солидарна.

– За что “спасибо”? – Саша сплюнул кровь на землю.

– За эту последнюю точку. За твой эгоизм. Я раньше все не понимала, что в нас не так. Почему наша бывшая истинность кажется не такой, как у других. А теперь поняла: ты по-человечески эгоистичен. Не принимаешь пару такой, какая она есть, хочешь переделать под себя. Для тебя ты – на первом месте. Всегда. Может, и хорошо, что ты потерял зверя. Тебе самое место среди людей.

– Дело мужчины – убивать. А женщина должна…

– Женщина тебе ничего не должна. Тебе не пришло на ум спросить: “Ты в порядке? Не ранена?”. Нет. Ты беспокоишься за мои моральные устои, которые тебя теперь не касаются.

– Ребята, я все понимаю, но это самое худшее место для выяснения отношений. Лес горит кольцом, а эти две пигалицы спрятались в схроне под электрическим полем под ЛЭП, – громко сказал Тень, и я словно очнулась.

Точно, все же суетились. Пахло жареным.

Меня охватило странное ощущение: я понимала, что устроила разборки в самое неподходящее время, но меня так внутренне отпустило, что я была окрылена. Мне казалось, что любой враг мне по плечу после того, как я начистоту поговорила с Сашей.

***

Аленушка уже давно размяла каждую мышцу и так стремилась в самую гущу событий, что устала от одного ожидания. Она с Максом и другими наемниками охраняла внешнее кольцо и следила за тылом. Разочарованию медоедки не было предела. Ску-ко-та!Чуть ранее

И только когда Птаха, следящий по дронам за обстановкой у ЛЭП, стал передавать последние новости о побеге Леси, стало интереснее.

– К нам едут, – доложили Максу по рации. – Большой грузовик без опознавательных знаков двигается по проселочной дороге.

Медоедка предвкушающе посмотрела на мужа.

– Милая, береги себя.

Медоедка фыркнула. Это всех нужно было беречь от медоедки.

– Глава, фура остановилась, открылись двери. Вижу внутри тигров и львов и одного медведя. Дать им выпустить зверей или нет?

Медоедка потерла лапы, услышав о компании.

– Закрыть двери фуры, не дать выйти, – приказал Макс, и медоедка подпрыгнула на месте, а потом сложила лапы в умоляющий жест.

Глава лис тяжело вздохнул, посмотрел на жену и поправил приказ:

– Поправка: дать животным выйти.

Медоедка довольно вильнула хвостом и побежала навстречу зверям, которые с рвением выскочили на свободу.

Макс с ребятами быстро скрутил водителя и пассажира фуры, а медоедка вышла один на один к дрессированным животным. Те ни разу в жизни не видели самого безбашенного и непобедимого зверя на планете, но инстинкты подсказали замереть на месте, а некоторым даже отступить. Медведь, так вообще, старался забраться обратно в грузовик.

– Когда все легко получается, обычно, не к добру, – заметил Макс.

Он тут же встал неподалеку от жены, чтобы убедиться, что она в порядке. Хотя за столько лет он еще ни разу не видел, чтобы после драки был кто-то в порядке кроме нее. Оторва, чума в юбке, самый бесстрашный зверь – вот кто она. О ней ходили легенды в мире сверхов, и она очень засиделась дома, так что сейчас посылала в сторону мужа взгляды “Не подходи, все мне. Все мои!”.

И Макс позволил жене это. Зверю тоже нужен был выгул, согласно своей природе. И раз эти звери собрались пойти на них, то почему бы медоедке не сделать ответный шаг?

Звери отмахивались от медоедки лапами, а она загоняла их обратно в