— 321й, запуск, — доложил я и показал жестом техникам, что сейчас буду запускать двигатели.

— 014й, выполняю, — сообщил в эфир Ветров, который был командиром в своём экипаже.

Раз целей будет достаточно, нужны ещё одни глаза в экипаже. Поэтому решено было в паре со мной и Морозовым отправить МиГ-29 с двойным управлением.

— Серый, в парнях уверен? — спросил у меня Коля из задней кабины.

— Ты не вовремя задаёшь этот вопрос.

— Значит, не уверен.

— Это значит, что ты не вовремя задал этот вопрос, Коля. Готов? — спросил я, закрывая фонарь и притягивая маску.

— Готов.

Только Николай ответил, я добавил обороты и начал выруливать на старт. Ветров доложил о готовности и порулил следом.

Подняв голову, я обнаружил, как над кораблём пронеслась пара Су-27К.

— 323й, парой с курсом в зону дежурства. Связь с Тарелочкой подскажу, — услышал я голос Олега в эфире.

На площадках продолжали запускаться самолёты, а кто-то уже стоял в ожидании занятия места на взлётном участке палубы.

— 321й, Саламандре, — прозвучал в наушниках голос Граблина.

— Ответил.

— Предлагаю вам взять северо-западное направление на Триполи, а 001му — северо-восток на Бенгази.

— Понял. Кто «орлы»? — запросил я, и мне передали позывные двух Су-27, которые будут прикрывать нашу пару на больших высотах.

Ветров докладывает о готовности к взлёту. Включаю форсаж. Взлёт производим друг за другом, собираясь в пару на маршруте.

— Занимаем 1000. Скорость 600, — дал я команду Ветрову, когда конус его самолёта показался рядом с правой консолью.

— Установил.

Рассвет был уже близок. Тёмные воды Средиземного моря уже хорошо просматривались как на малой, так и на предельно-малой высоте.

— Долго мы не простоим в зоне дежурства, — сказал Николай, намекая на то, что расход топлива будет сейчас большим.

— Иначе не перехватим ракеты.

— А с чего мы взяли, что они их запустят?

— Потому что всем остальным они уже работали. Система ПВО ливийцев выдержала.

Локатор на нашем борту пока только засвечен помехами. Отстроиться от них, изменением режима, не получается.

— 014й, что наблюдаешь? — запросил я у Ветрова.

— У меня ничего.

Мы ещё пролетели 50 километров и развернулись на траверзе Триполи. Ни ракет, ни самолётов, ни кораблей. Сплошное затишье и нервное напряжение.

— Вираж вправо, и рааз! — дал я команду Паше, и мы начали выполнять разворот.

Прошло уже 20 минут, и никаких изменений обстановки. На локаторе то и дело появляются отдельные метки, но не ближе 130 километров от нас.

— 010й, 321му, — запросил я ведущего пары нашего прикрытия.

— Ответил.

— Наблюдаешь кого-нибудь?

— Чисто. Ни одной метки на локаторе.

Неужели, зря только мы в воздух поднялись? Просто так ничего американцы бы не сделали.

— 014й, роспуск. Тебе прямая 1 мин и на обратный, — дал я указание Ветрову.

— Понял, выхожу вправо.

Нам необходимо смотреть за обстановкой на севере.

Прошло ещё 10 минут. За это время «Томагавки» уже бы пролетели нужное для обнаружения расстояние, и вышли на рубеж коррекции координат.

Ничего не происходит, а напряжение растёт. Даже Морозов лишнего слова не сказал, а только докладывает, что у него на локаторе.

— Ничего. Есть метка в азимуте 20°. О, пропала опять, — и так уже минут 10.

Постоянно поглядываю на топливомер и понимаю, что возврат на корабль всё ближе.

В водах моря можно увидеть отдельные суда, идущие со стороны Ливии.

— 321й, контроль остатка, — запросил меня оператор с борта Як-44.

— Расчётный, — ответил я.

Выполняю ещё один проход, а на локаторе продолжается всё та же «катавасия» — помехи и отдельные метки. Такое ощущение, что теперь ещё и наши нервы испытывают американцы. Постоянно приближаются и уходят.

— Серый, ты тоже думаешь, что сегодня ничего не будет? — спросил по внутренней связи Морозов.

Я посмотрел на локатор, а потом перевёл взгляд на малый ракетный корабль в нескольких километрах от нас. Идёт себе спокойно.

— Лучше пусть так и будет, — ответил я.

— 321й, Тарелочке, вижу за вами…

Что-то ещё произнёс в эфир оператор, но я уже этого не услышал.

Яркие лучи солнца показались из-за горизонта, но воздух разрезали другие «лучи». А именно — пунктиры зенитных средств.

— С воды работают! — сказал я в эфир и заложил правый крен.

Ещё манёвр по направлению, и очередь прошла совсем рядом. Откуда тут пулемёты появились?

— 321й, выше уходи, очередь! — прозвучал голос Ветрова.

Я развернул самолёт, но в поле зрения попалась ещё одна напасть.

— 014й, запретил работу. На коробочку уходи, — дал я команду Ветрову.

В последний момент заметил, что в нашу сторону летит ракета, извиваясь белой змеёй.

— Отстрел! — скомандовал я, выполнил переворот и ушёл на предельно-малую высоту.

Вдавило в кресло, перед глазами только водная гладь.

— Мимо прошла, — радостно произнёс Ветров.

А я вот ещё не радовался! Самолёт вывел в горизонтальный полёт, но не совсем удачно. Чуть было не спикировал на небольшой военный корабль, который продолжал отстреливаться крупнокалиберными пулемётами.

— Союзники не в курсе? — крикнул я в эфир, но там тишина.

Стрельба, правда, прекратилась. Разглядели нас, но проблемы не исчезли.

— Меня облучают. Сзади! — громко сказал в эфир Ветров.

Я посмотрел по сторонам, но пока ничего. Ни метки на локаторе, ни визуальных признаков ракеты нет.

— Отворот под 90°. Давай! — дал я команду Ветрову.

— Уже сделал. Не помогло.

— Давай влево, переворот и отстрел! — громко сказал я.

Смотрю, но пока ничего. Нас тогда чего не облучают? Ещё и солнце слепит. Вижу впереди, как небо озаряют вспышки ловушек, и к самолёту Ветрова приближается первая ракета. Отстрел ловушек. Взрыв!

Ещё одна на подходе, и снова разрыв. Третья отворачивает и уходит в сторону.

Ищу глазами Ветрова, но ничего. Вдалеке только показался силуэт самолёта, но не могу пока разглядеть чей борт.

— 014й, 321му, — запросил я в эфир Пашу, но ничего.

— Я взрыва не видел, — сказал Морозов по внутренней связи.

— 014й! — повторил я.

Тут же со всех сторон начали докладывать, кто и что видел. Ветрова вызывают на связь, а он молчит. Такого не может быть. Я всё видел, и попадания ракеты не было.

— Тарелочка, 321, снижаюсь, чтобы посмотреть внизу, — доложил я.

Только