Шрифт:
Закладка:
Всю дорогу до магазина он изображал рычащего волка.
— Пойдём, — хохотала я. — Спасать беднягу.
— Пфф, — фыркала Аня. — Не думаю, что он нуждается в спасении. И спасибо тебе явно не скажут. Внучка у него похоже за козырь в общении с девушками.
Котёнка, названного Баюном за красивое и громкое мурчание, я везла в птичьей клетке. Рисковать, как Аня, неся на руках в толпе народа в аэропорту, я не стала. Впрочем, Аля уже в машине вытащила его к себе на колени. Ласки досталось и Аниному Лихо. Тот бедняга, неожиданно получив столько внимания сразу, воспользовался моментом и заполз к Ане на плечи, плотно закрыв глаза.
— Трусишка, — засмеялась Аня, погладив котёнка.
Зато Баюн похоже был доволен. Он выгибался и ласкался, громко мурча на всю машину. Вскоре наш ждала и радостная новость.
Невестка начала неожиданно полнеть. Сначала сын списал всё на её состояние, но потом всё-таки вызвал врача. Так как выросший живот шевелился сам по себе. Диагноз был недвусмысленный. Беременность, и по срокам в середине октября, то есть через два-два с половиной месяца, должен был появиться ребёнок. Эта новость смогла сделать то, чего не добился ни сын, ни специалисты от психиатрии. Сноху словно подменили. Уборка, ремонт, обстановка квартиры.
И лично ею связанные сарафанчик из ярко-оранжевой шерсти и синий свитер с высоким горлом для Али. Она даже стала приходить в часть и гулять с дочкой.
А в начале сентября Гене дали путёвку в Ялту, в санаторий имени Чехова. Мы сначала хотели отказаться, но Костя уговорил нас оставить Алю у него с Ольгой.
— Родится ребёнок, и неизвестно, как там будет. А пока хоть в гостях побудет. Вы же её уже почти два года никуда не отпускаете, после того, как она из гостей от тестя в больницу попала. — Убеждал он нас. — Ну что может случиться? Я точно самосад не курю.
Отпустив внучку к родителям, а квартиру оставив на кота и соседей, мы уехали. А когда вернулись, оказалось, что случиться может что угодно.
— А Аля не может уехать, — заметно переживая сказал нам сын. — Она в школу пошла.
— Зачем? — не поняла я.
— Учится она там, в первом классе. — Удивил нас Костя ответом.
— А как она там оказалась? Какая школа, ей восемнадцатого только пять будет, — не понял Генка.
Оказалось, что Алю именно отводили в садик дня три. А потом, как и все местные детки из старших групп, она ходила в сад и домой сама. Тем более, что и надо было от пятиэтажки пройти через двор школы и попасть прямо к воротам детского сада. Но Але в садике было скучно. Зато понравилось играть с ребятами со школьного двора.
— Они мне говорят, мы в школу, у нас уроки. — Рассказывала нам внучка. — Я их спрашиваю, а что вы там делаете. Они мне, мы учимся читать, считать и писать. Я их послушала и говорю, что я всё это умею, пойдём в эту вашу школу. Я раз пришла на уроки, второй. Потом Валентина Алексеевна отвела меня к директору, там ещё и другие учителя были. Меня попросили почитать, посчитать, что-нибудь написать. Сказали, что я пишу печатными буквами и не той рукой. Пришлось объяснять, что я и другой могу, просто левой удобно. Потом мы разговаривали о природе, почему есть времена года, какие признаки. Ну я им и объяснила, как мне дедушка, что есть бесконечное пространство, космос. Там есть звëзды, астероиды, планеты. Вот мы живём на планете Земля, которая вращается вокруг одной единственной звезды, Солнца. Но ещё ведь Земля вращается вокруг самой себя. Ну и до конца так. Когда я закончила рассказывать о полюсах, и о том, что не везде есть четыре времени года, директор и Валентина Алексеевна решили идти ко мне домой. Я им сказала, что пока они могут прийти только к моим родителям.
— Они пришли и сказали, что девочка прошла педагогическую комиссию, и мол, готова к школе. — Продолжил сын. — Я сказал, что мы не собирались отдавать девочку в школу. Что у неё проблемы с сердцем и скорее всего мы будем на домашнем обучении. Но в любом случае, раньше восьми лет вести в школу не собирались. А мне директор, Евгения Николаевна, говорит, что если только сразу в десятый. А пока ей уже в первом делать нечего, ей будет скучно, и это проблема. Мы решили попробовать. Если что, всегда можно снять с обучения.
Внучку мы конечно забрали. Гена сначала решил возить на своей машине, а потом пошёл узнавать, сколько в части школьников.
— Вот я не пойму, — возмущался он. — Допустим, что абсолютно всё, я контролировать не могу. Но родители могут прийти и сказать, у нас дети, столько-то человек, два раза в день, в любую погоду идут через лес в школу и обратно. Давайте решать что-то!
— Ну так всегда ходили. И наши мальчишки, — напомнила я.
— Так это когда было? Ты ещё Ломоносова вспомни. Тот тоже на учёбу аж из Архангельска в Москву ходил, — отмахнулся муж.
В итоге, отвозить и забирать детей стал небольшой автобус, приписанный к части. Форму для Али прислала Валя, младшая сестра Ольги, которая училась на хирургическую медсестру. Она вышла замуж за курсанта-танкиста и вместе с ним уехала служить в ГДР. Второй комплект, а также фартуки и целый десяток воротничков и манжетов, ей сшила Ирина.
Вот тут и вылезло воспитание ребёнка в казарме. Аля сама пришивала себе пуговицы, и воротнички с манжетами.
— Подшиву сложнее пришивать, — фыркнула внучка, откладывая форму.
— Чего? — переспросила я.
— Ну, бабушка, подворотничок! Ты что, не знаешь? — поинтересовалась Аля.
— Нравится тебе в школе? — расспрашивал её Генка.
— Конечно, — кивала Аля.
— Жаль, конечно, если придётся перестать, — хитрил Генка. — В школе же форма. И бантики обязательно. А ты волосы стрижёшь. Что делать будем?
— Будем отращивать, — тяжело вздохнула внучка.
Постепенно она привыкала к распорядку. К её занятиям, которые мы ввели, после операции, добавилась учёба. У неё не было ни одного свободного дня. Помимо школы были танцы, фехтование, верховая езда и игра на фортепиано. У неё идеально стояла рука, она легко запоминала ноты и
