«Ты не знаешь, возможно, дверь скоро откроется, и ты будешь на свободе. Никто не ждет этого больше, чем я. Люблю тебя, мой сексуальный мужчина. Целую!»

В другом сообщении Оливьер написала: «У меня такое чувство, будто кто-то водит тобой у меня перед носом, но я не могу к тебе прикоснуться».

Более того, она связалась с адвокатом Блейка, чтобы достать документы, необходимые для апелляции.

Я налила в стакан воду из кувшина и сделала глоток. За одним столом со мной сидели трое полицейских из антикоррупционной группы. Распечатанную фотографию полового органа Блейка в возбужденном состоянии пустили вдоль стола. Фу!

– Ничего особенного! – пошутила я.

Полицейские посмеялись.

– Что мы будем делать? – спросила я, по очереди глядя на каждого из них.

У нас было достаточно доказательств, чтобы арестовать Патрицию за должностное преступление в государственном учреждении, но в таком случае она очень скоро вышла бы на свободу, если ее вообще приговорили бы к тюремному заключению. Нам нужно было, чтобы ее осудили за хранение наркотиков с целью поставки. Наркотиков, которые поставили под угрозу безопасность Уормвуд-Скрабс и поместили всех в зону риска. Такие сотрудники, как Патриция Оливьер, разрушали все хорошее, что я пыталась делать. Она должна была находиться на нашей стороне, но злоупотребляла своим положением. Я хотела, чтобы она ответила за содеянное.

– Мы поймаем ее с поличным, – объявила я.

Нам нужно было поймать Патрицию с наркотиками, чтобы ее можно было посадить в тюрьму. Мы решили установить за ней пристальное наблюдение, и Джастин, ответственный за связи с полицией, попросил нескольких полицейских из антикоррупционной группы следить за ней. Они должны были отслеживать, куда она ходила, что делала и с кем виделась. Рано или поздно она бы встретилась с поставщиком наркотиков.

Через неделю мне позвонил Джастин с новостями. Он находился в головном офисе, и перед ним лежали фотографии, сделанные в ходе наблюдения.

– Мы уверены, что при ней наркотики, и вам следует поскорее подготовить собак.

– Будет сделано! – взволнованно ответила я.

Стоя в пункте управления, я не сводила глаз с монитора камеры видеонаблюдения, на котором крупным планом была Патриция. Она выходила из своей машины на парковке. У нее подмышкой было ведро из KFC. В правой руке – бумажный пакет, по моим предположениям, с картофелем фри, который можно было съесть с едой из столовой.

Я посмотрела на Марка, главного надзирателя.

– Подведи к ней пса. Встретимся внизу.

Было очевидно, на что рассчитывала Патриция. Она надеялась, что запах жирных жареных куриных ножек замаскирует запах наркотиков и собьет со следа служебных псов. Понимая, что она находится под подозрением, Патриция принимала дополнительные меры предосторожности.

Я, Марк, два надзирателя и кинолог готовились поприветствовать Патрицию с ее обедом, как только она войдет в фойе.

Досмотры персонала были обычным явлением. Их часто проводили в рамках базовых требований к соблюдению безопасности. Они были похожи на досмотры в аэропорту. Сотрудник тюрьмы проходил через рамочный металлодетектор и ставил все сумки на ленту рентгеновского аппарата. После этого по человеку проводили ручным металлодетектором, и, наконец, его прохлопывали руками.

В случае с Патрицией мы сначала собирались задействовать пса, самое надежное оружие в нашем арсенале.

– Патриция! – поприветствовала я ее с официозной улыбкой.

Она замешкалась, увидев «приветственную комиссию».

– Сюда, пожалуйста! Мы просто хотим, чтобы вы прошли мимо служебного пса.

Монти навострил уши.

Патриция взволнованно посмотрела слева направо, когда к ней приблизились два надзирателя.

– Зачем? – спросила она.

– Вас выбрали, – ответила я и, не оставляя ей выбора, добавила: – Сюда, пожалуйста.

Она напряглась, когда Монти приблизился к ней в своей обычной нежной манере. Он завилял хвостом. Его нос задергался, когда он приступил к обнюхиванию. Через несколько секунд он сел, показывая, что уловил запах. Теперь все взгляды в комнате были направлены на Патрицию. Нужно отдать ей должное: хорошо держалась.

Нахмурившись от нетерпения, она прижала ведро с куриными ножками к груди.

– При вас есть что-то запрещенное? – спросила я, давая ей возможность сознаться.

Та гневно покачала головой.

– Нет! – ответила она, делая оскорбленный вид и таращась на ведро с курицей. – Наверное, он учуял мой обед.

– Не думаю, Патриция! – усмехнулась я. Скорее, она использовала рецепт полковника Сандерса, чтобы замаскировать запах наркотиков.

Мы обыскали ее, но ничего не нашли. Я подозревала, что она решила провести проверку и посмотреть, не станут ли ее обыскивать. Очень умно. Однако тот факт, что Монти сел, свидетельствовал о недавнем контакте Патриции с наркотиками. Нам нужно было найти тайник.

– Вы не против, если мы обыщем вашу машину? – спросила я. Мне нужно было спросить, хотя на самом деле это был не вопрос. Если бы она отказалась, ее бы сразу арестовали.

Она пожала плечами.

– Как хотите.

Холодная, как лед. Дерзкая. Она даже изображала раздражение из-за того, что ее обед остывает.

Я позволила Марку и надзирателям сопровождать ее, а сама вернулась в пункт управления, чтобы наблюдать за разворачивающимся шоу по камерам наблюдения. Я хотела все зафиксировать на видео, чтобы: а) использовать запись в качестве доказательств и б) защитить своих сотрудников. В таком случае никто бы не смог обвинить их в подбрасывании доказательств.

Марк привел кинолога по фамилии Прайс и Альфи, бело-коричневого спрингер-спаниеля. Альфи был активным псом, обученным обыскивать места, а не людей. Марк сказал Патриции открыть машину. Как только водительская дверь распахнулась, офицер Прайс дал Альфи команду работать. Спаниель запрыгнул внутрь и стал все обнюхивать. Через несколько секунд он начал неистово лаять на бардачок. Затем сел. Бинго.

– Есть след, – сказал мне Марк по рации.

– Вижу, – ответила я. – Давайте посмотрим, что у нее там.

Патриция отступила с важным видом.

Это еще один отличительный признак коррумпированных сотрудников: они все имеют раздутое чувство собственной важности. Кажется, что у них есть Богом данное право нарушать правила.

Если задуматься, в этом нет ничего удивительного. Чтобы быть коррупционером, нужно иметь большое чувство собственной значимости, думать, что вам все сойдет с рук, и не испытывать угрызений совести по этому поводу. Марк повернул защелку бардачка, и в пространство для ног выпала гора мусора: обертки от жевательной резинки, полупустая бутылка колы, пакетики из-под чипсов. Надев латексные перчатки, чтобы не испортить доказательства, Марк засунул руку в бардачок и стал копаться в его содержимом. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти то, что учуял Альфи.

Я присвистнула, пока Марк рассказывал нам, что было у него в руках. Достаточно наркотиков, чтобы заработать небольшое состояние. Точнее говоря, 17 граммов героина и 51 грамм марихуаны. Одному Богу известно, сколько наркотиков она уже пронесла в тюрьму и как долго этим занималась.

Если кайфовать и злиться одновременно возможно, то именно это я и чувствовала. Я была на седьмом небе от того, что мы поймали ее с поличным, но при этом была в ярости, что человек, которого мы наняли