в аптеке, которая расположена на южном углу улиц Васарницу и Айзсаулес. Это вот здесь. Сегодня суббота. Значит, – Бородин посмотрел на часы, – в запасе у нас сорок три минуты. Успеем.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ШИФРОВКА № 2356/45

«УКР «Смерш»

Агент германской разведки, бывший прокурор Елгавского уезда в Латвии Турке Рудольф Янович занимался выявлением коммунистов и советских активистов. С марта 1943 г. примерно до июля 1944 г. Турке официально числился командиром 5-го Рижского полка айзсаргов. Одновременно с этим Турке являлся резидентом абверкоманды-204, а с лета 1944 г. сотрудничал с абвергруппой-212, выполняя задания ее начальника Хассельмана по организации шпионских и диверсионных групп для подрывной деятельности в советском тылу.

В июле 1944 г. руководство абвергруппы-212 поручило Турксу создать несколько разведывательно-диверсионных групп (в основном из личного состава 5-го Рижского полка айзсаргов), которые должны были остаться на территории Латвии после отступления германских войск. Руководство ими предполагалось осуществлять через так называемый штаб Туркса, в который вошли также Рикардс и Акментыньш.

Эвакуируясь из Риги, руководитель абверкоманды-204 фон Фирке оставил в запертом сейфе в своем бывшем кабинете копировальную бумагу, использованную при печатании «деловых заметок» об организации подрывной работы в тылу Красной армии. В этих заметках он указывал, что организации айзсаргов и «Перконкруст» состоят на службе абверкоманды-204 и что руководители этих организаций Турке, Рикардс, Акментыньш дали обязательство абверкоманде-204 создать организацию, которая «по всей территории Латвии насадит агентуру (доверенных людей) с задачами активного и пассивного сопротивления частям Красной армии и органам власти в нашем тылу. Турке будет являться связником с руководством организации в Германии». Как указано в документе, «организация имеет национально латвийский антибольшевистский характер и поддерживается германской разведкой оружием и снаряжением. Оставленные в тылу группы оснащаются радиосредствами и будут поддерживать связь с радиостанцией абверкоманды-204. Акментыньш взял обязательство подобрать и подготовить соответствующее количество радистов и радиоаппаратуры. Записи фон Фиркса были подтверждены показаниями ряда упоминаемых им лиц на допросах в органах госбезопасности».

Вентспилс, 4 мая 1945 года

– Значит, так, – Бородин наклонился и посмотрел через лобовое стекло на вход в аптеку, около которой была назначена встреча с агентом, – ждем здесь, из машины не выходим. Вишня – контроль времени.

– Пятнадцать ноль-ноль.

– Пятнадцать ноль-три.

– Пятнадцать ноль-шесть.

– Все, снимаемся, – скомандовал Бородин.

– Куда прикажете, господин майор? – снова начал дурачиться Вишня.

– К особняку Ионеса Рудынскиса…

Типично прибалтийский особняк, где, по полученным данным, проживал Рудынскис, тонул в зелени пихт и сосен, кирпичные стены первого этажа были густо увиты начинающим зеленеть плющом, на втором деревянном этаже прилепился балкончик с затейливыми коваными перилами. Покатая крыша под красной черепицей плавно огибала остроконечную кровлю кирпичной башенки, застекленной со всех сторон. Во дворе, мощенном темной каменной плиткой, за невысоким железным заборчиком все с той же затейливой ковкой стояли серебристый Opel Kadett с открытым багажником, грузовик и два немецких мотоцикла с колясками с установленными на них пулеметами. Несколько солдат с болтавшимися на ремнях касками и ребристыми противогазными бачками таскали из дома и грузили в грузовик какие-то коробки и тюки.

– Драпают, суки, – беззлобно констатировал Вишня.

– По данным нашей разведки, Рудынскис должен остаться в Латвии, перейдя на нелегальное положение. Так что к нему это не относится, – проговорил Бородин, продолжая наблюдать за домом в бинокль.

– Значит, барахлишко свое спасает, – продолжал ворчать Вишня.

– Внимание, – поднял руку Барабоха, на мгновение оторвавшись от оптического прицела винтовки, – вижу агента «Хлою».

Бородин уже и сам увидел, как из особняка вышла Вера вместе с немецким агентом «Хельгой». В хорошую цейсовскую оптику ему отлично было видно, как девушки, переговариваясь словно очень близкие подруги, пересекли двор и уселись на кованую скамейку во дворе. Через несколько минут Вера встала и, помахав «Хельге» рукой, села на велосипед, стоявший возле дома, и покатила в сторону города. «Хельга» же, недовольно по-немецки прикрикнув на солдат, встала и скрылась в доме.

Бородин продолжал смотреть в бинокль вслед Вере, пока та не скрылась за деревьями.

– Внимание, – снова раздался голос Барабохи, – цель в зоне поражения.

Бородин резко повернулся и направил бинокль на деревянный мост, перекинутый через речушку примерно в километре от особняка. Вера остановила велосипед, встала на мосту и, опершись на перила, стала задумчиво смотреть на воду. Невольно майор залюбовался девушкой. Ее белый в крупный синий горох короткий сарафанчик нежно трепал ветерок. На губах девушки блуждала веселая улыбка. «Совсем не изменилась», – подумал Бородин, чувствуя, как нежность начинает переполнять его сердце.

– Командир, – вывел его из оцепенения Вишня, – лучшего случая для ликвидации может уже не представиться. Из особняка выстрел не услышат, да и она сейчас у нас как на ладони. Барабоха, достанешь ее?

– Расстояние до цели восемьсот метров. Достану, – ответил Барабоха, настраивая оптический прицел, и вопросительно посмотрел на Бородина.

– Отставить! – рявкнул Бородин.

– Командир, у нас есть приказ Абакумова, – мягко напомнил Вишня.

– Я сказал – отставить. Пока я с ней не поговорю, ничего предпринимать не будем.

– Саша, ты делаешь большую ошибку, – жарко зашептал ему на ухо Вишня. – О чем ты хочешь с ней говорить? Да это она выдала все разведгруппы и давно пичкает нас немецкой дезинформацией. Это как пить дать.

– А факты? – повернулся к нему Бородин.

– На встречу с нами не пришла, ходит в обнимку с «Хельгой». Вспомни только, сколько эта ее подружка наших завалила. Какие тебе еще нужны факты? Войне конец, а ты из-за нее готов свою голову под пулю подставить или, еще хуже, под трибунал попасть. Она сейчас возьмет да и уйдет с немцами на катере в Норвегию. И что тогда?

– Уйдет – отвечу. Я все сказал. Мне ее глаза нужно увидеть.

– Ну ты и дурак, Саша. – Вишня с досады саданул по стволу сосны так, что им на головы посыпались сухие иголки и шишки.

– Внимание, – подал голос Барабоха, – Рудынскис и «Хельга» садятся в машину. Выезжают со двора.

Бородин перевел бинокль на особняк. Серебристый Opel в сопровождении двух мотоциклов с пулеметами плавно вырулил на дорогу и повернул в противоположную сторону от города.

– На хутор Бравис направляются, – констатировал Вишня.

– Снимаемся, – сказал Бородин, бросив взгляд на