- И что это было? – спросила я, когда колдун затолкнул меня в комнату и заперся изнутри. – Поджарьте хлеб? С селёдкой? Ты серьёзно?

- Куда серьёзнее, - Брайер и правда перестал улыбаться, огляделся, подтащил на середину комнаты колченогую табуретку, до этого сиротливо стоявшую в углу, и усадил на табуретку меня.

- Да что происходит? – я начала сердиться.

- Ты лохматая, - заявил колдун, встав позади меня. – Я тебя причешу.

- Что?!. – я хотела оглянуться, но он положил ладонь меня за макушку.

- Не вертитесь, ваше высочество, - сказал он весело. – Сейчас мы вам устроим головомойку!..

Откуда-то из воздуха появился гребень, и колдун начал нещадно продирать мои волосы, не обращая внимания на мои ахи и охи, и мурлыкая под нос новую песенку.

- Кудри распрекрасной девы, - напевал он, - кудри – аромат и блеск, кудри девы-королевы, кудри-волны, кудри-всплеск… Кудри, сыпьтесь, кудри вейтесь, пряди шёлковые лейтесь…

Эта песня была ещё тупее, чем песня про фею. Несколько раз я пыталась уклониться от гребёнки, но всякий раз Спящий красавец удерживал меня и пребольно дёргал за ухо при этом

- Слушай, - не выдержала я, наконец, - мне недоело! Заканчивай уже драть мне волосы! Я лысой после твоего причёсывания останусь!

 - А я уже закончил, - радостно объявил он. – Теперь можешь переодеться.

- Переодеться? – мне было позволено оглянуться, и на кровати я увидела ворох тряпок – не нищенских, в какие мы маскировались до этого, а вполне себе нормальных, женских одёжек.

Платье, чепчик…

- Ты меня в это нарядить хочешь? Да ни за что! – я вскочила с табуретки и замерла, потому что мои волосы, которым полагалось быть немного ниже плеч, защекотали мне запястья.

Каким-то непостижимым образом волосы стали длиной до пояса,  и теперь окутывали меня, словно шёлковая накидка – мягкие, с завитками на концах прядей, льющиеся…

- Колдовство, - только и смогла произнести я.

- Простое заклинание роста, - отмахнулся Брайер. – Тебе так гораздо лучше, теперь тебя вряд ли примут за мальчика. За нелепого, неуклюжего мальчика. Не надо благодарностей.

- А я тебя благодарить и не собиралась, - чуть не зарычала я в ответ на «нелепого мальчика». – Только не понимаю, к чему вы это наколдовали, господин чёрный колдун. Вы же сами орали, что нам надо маскироваться…

- И от своих слов не отказываюсь, - он ещё раз оглядел меня с головы до ног и довольно хмыкнул. – Пойдет. Теперь надевай платье, и я тоже… надену…

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, но когда Спящей красавец стащил с себя куртку и принялся натягивать платье…

- Ты с ума сошел? – только и спросила я, пока он одёргивал подол, расправлял складки на корсаже, а потом, напевая, принялся пристраивать на голову чепчик.

- Узко мыслишь, Крошка, - хохотнул колдун. – Кого ищут слуги короля и Карабасихи? Нелепую женщину и красавчика колдуна. Или красавчика колдуна и нелепого мальчишку. Но кому в голову придёт искать двух хорошеньких женщин? А? Признай, мой план – гениален.

Несколько секунд я смотрела на него, только хлопая глазами, а потом сказала:

- Признаю. Гениальный план. Девица из тебя получилась – просто конфетка…

- Мне тоже так кажется, - он состроил кокетливую гримаску и покружился передо мной, игриво заметая подолом.

- …на мордочку, - закончила я. – А вот ваши жилистые лапы, господин рыцарь, здесь совсем не в тему. Нежная девица с мужскими ручищами – диссонанс какой-то. Личико – на аристократку, лапы – и у крестьянок таких нет.

Он перестал красоваться и недовольно закрутил носом, но согласился, что выглядит странно.

- Ничего у вашей милости не выйдет, - продолжала я. – Спалитесь вы, госпожа кокетка. Лучше бы нам летать короткими перелётами, - и тут я осеклась, потому что синяки на руке колдуна никуда не пропали и даже не побледнели.

- Всё хорошо, - непонятно на что – на мои слова или на мои мысли – ответил Брайер. – Мы просто пристроим сюда чулки.

- Какие чулки? – спросила я, страдальчески.

- Ну, эти, - колдун прищелкнул пальцами и жестом фокусника выхватил из кармана вязаные перчатки без пальцев. – Чулки, которые вы носите на руках.

- Это – митенки, мужлан ты непроходимый, - только и вздохнула я, а потом потребовала: - Отвернись, мне тоже надо переодеться.

Он отвернулся с такой готовностью, что это можно было считать оскорблением. Нет, определённо, нельзя быть таким рыцарем. Настолько рыцарем.

Я надела платье поверх футболки и джинсов, и почувствовала себя очень неуютно. Платье мешало двигаться, подол путался в ногах. С большим удовольствием я предпочла бы побыть нелепым мальчиком, чем – действительно нелепой женщиной.

- Повернусь? – спросил Брайер, услышав, что я перестала шуршать.

- Поворачивайся, - с тяжелым сердцем разрешила я.

Он оглянулся и расхохотался, натягивая митенки до локтей.

- Что смешного? – холодно поинтересовалась я.

- Так, - он подошёл ко мне, подтыкая подол своего платья за пояс. – Раздевайся.

- А по шее тебе не дать?

- Раздевайся, - командовал он, - снимай свои тряпки, и первым делом надевай рубашку. Вот эту, - он извлек из груды одежды белую рубашку из тонкого полотна с простенькими кружавчиками на рукавах.

- Не буду, - запротестовала я. – Мне в футболке удобнее!

- И надевай вот это, - он перебросил мне полотняные же штанишки длиной, примерно, до колен. С кружавчиками.

- Тем более не надену! – взорвалась я. – Джинсы всё равно никто не увидит! Платье длинное!

- Ты скоро свои мешковатые штаны потеряешь, - сказал Брайер, словно не замечая моей злости. – Так будет легче и не жарко.

- Ага, - ответила я сварливо, - топать по дорогам с голыми ногами – спасибо, но не согласна.

- Чулки, - на этот раз колдун достал настоящие чулки – из красной мягкой шерстяной нити, с черными стрелками от пятки до самого верха.

- Кроссовки – не отдам, - отрезала я. – И отвернись!

Он опять отвернулся, а я стащила джинсы, натянула чулки и надела кружевные штанишки.

Дурацкая, неудобная одежда… Как можно было носить такое хламьё  столько лет?.. Бедные женщины…

Про себя я ворчала, но не могла не