Гора в песнях чаще всего носит эпитеты крутая и высокая, она символ трудности и невозможности. Таким образом, желание воротить протекшие лета молодости сравнивается с желанием развернуть крутые горы.

Ой, там дивка воду брала,

Крути гори розвертала,

Лита свои завертала.

Крути гори, розвернитесь,

Лита мои, завернитесь!

Крути гори розвернуться,

Лита мои не вернуться!

Трудность выражается образом — перескочить или перейти через крутую гору.

Круту гору перескочу.

Препятствие в любви изображается хождением по калину через крутую гору.

Через круту гору у луг по калину;

Любив козак дивчиноньку, як батько дитину.

Чи я ж его не люблю, сам Бог тее знае,

Карай, Боже, розлучника, що нас розлучае.

Твердость каменной горы сравнивается с молчаливостью и скрытностью девицы, хранящей свои тайны.

Ой ти, горо камьяная, чом не лупаешься?

Скажи, скажи, дивчинонько, из ким кохаешься.

Хиба ж би я з писку була, щоб я лупалася,

Хиба ж би я дурна була, щоб я призналася.

В малорусской песенности вообще один из любимых приемов — начинать песню горою или каким-нибудь признаком, соединенным с горою.

Ой, по горах, по долинах,

По козацьких украинах,

Сивий голуб вилитае;

Ой, тож козак вихожае,

Товарища викликае, и пр.

Или:

Ой, на гори, на гори,

Там горили огни,

А за тими огнями

Столи тесовии,

За тими столами

Чумаки сидили.

Или:

За горою за високою

Сидить голуб з голубкою.

Или:

Ой, на гори, на гори,

Там ихали мазури.

Или:

Из-за гори, из-за кручи риплять вози йдучи,

Попереду чумаченько курить люльку йдучи.

Или:

Как поет девица:

«Ой, зийду я на гороньку,

Та погляну в долиноньку,

Ой, там ходять наняночки,

Та збирають хвиялочки».

Три горы — признак отдаления вместе с тремя реками и тремя степями.

За три гори та високии,

За три рики та глибокии,

За три степи та широкии.

Или:

За горою за крутою

Живуть люде слободою,

То не люде — сопостати,

Взяли парня у салдати.

В одной, очень распространенной песне с двумя горами сравниваются две девицы.

Одна гора високая, а другая низька,

Одна мила далекая, а другая близька.

Долина в песнях нередко место свидания молодцов с девицами, особенно близ ключа, куда девица ходит за водою. Молодец находит свою красавицу в долине.

Ой, там гора, ой, там гора, ой, там долинонька,

А миж тими гороньками — моя дивчинонька.

Долина также место сбора молодцов.

…Не так горочки, як долиночки,

Де збиралися парубочки.

Эпитеты долине — широкая и глубокая. Вместе с горами три глубоких долины — символ дали.

За три гори та високии,

За три долини глибокии!

В козацких песнях долина иногда место смерти козака.

Ой загинула козацька головонька

На широкий на долини,

Та без отця, без матусеньки,

Без риднои родини.

В одной думе воспевается долина, на которой умирает козак, смертельно раненный; эта долина называется Кодина; умирающий проклинает ее, потому что он потерял на ней сначала коня, потом товарища, наконец, и сам на ней кладет голову.

На узбочьчи долина биля двох

Сокирив козацьких.

Там козак пострелений, порубаний, на рани на

смерть знемогае

При соби отця — неньки немае;

Тоди козак долину Кодину трома клятьбами проклинае:

«Бодай ти, долино Кодино, лихими болотами западала,

Щоб у весну Божу николи не зоряла, не позоряла,

Що я на тоби тричи гуляв:

Перший раз гуляв —

То коня вороного втеряв,

Другий раз гуляв —

Товарища сердечного втеряв,

Третий раз гуляв —

Свою голову козацьку накладав».

Другая знаменитая долина — Черкеня, где пал прославленный думою Ивась Коновченко.

Степь — по-малорусски степ — встречается в песнях только как черта местности. Это — отечество запорожцев; они называют ее степь широкая, край веселый.

Степ широкий — край веселий та занадастила.

Кому случалось на степи гулять, тому можно было угадать, что такое запорожец.

Кому трапилось хоч раз у степу гуляти,

То може той и прозвище мое угадати.

Степь часто бывала местом битвы. «Случалось мне, — говорит козак в подписи под его старинным народным изображением, — варить на степи пиво; пили его и турки, и татары, и ляхи на удивление; много и теперь лежит с похмелья от этой пирушки мертвых голов и костей».

Лучалось мини на степу варити пиво —

Пив турчин, пив татарин, пив и лях на диво;

Багато и тепер лежить на степу з похмильля

Мертвих голов и кисток од того весильля.

Степь — предполагаемое место кончины козака. Тот же козак, который рассказывает, как он варил на степи пиво, соболезнует, что если придется ему умирать на степи, то некому будет похоронить его: татарин погнушается, а лях не приступит, разве какое-нибудь зверье стащит в буерак.

Хоча мини не страшно на степу вмирати,

Тильки жалко, що никому буде поховати:

Татарин цурается, а лях не приступить.

Хиба яка звирюка за ногу у байрак сцупить.

Подобно тому в другой песне мать, провожая сына, восклицает: «Кто ж будет глядеть за тобою при смерти, когда ты будешь умирать на степи!»

Як ти будеш на степу вмирати,

А хто ж буде смерти доглядати.

Прекрасная дума об азовских братьях представляет образчик смерти козака на степи не от ран, а от тех лишений и трудностей,