Я был несколько ошарашен подобным приемом – и это накануне свадьбы.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нет! Конечно нехорошо! Этот старик умер у меня на руках!

Смотреть на Рейчел было неприятно: искаженное злостью лицо словно принадлежало не ей, а кому-то другому. Я усадил милую фурию на кровать и подробно пересказал беседу с детективом, что ее быстро успокоило.

– Знаю, мы не должны видеться до церемонии, но прошу тебя, Джулиус, проведи эту ночь со мной. – Рейчел припала к моему плечу, вмиг зайдясь в беззвучных рыданиях. – Я чувствую себя такой несчастной, такой беззащитной. Папа уехал в Лондон на три дня. Миссис Фогг ложится спать рано; если ты сейчас уйдешь, я впущу тебя сама через два часа. Придешь?

Это неправильно. Я знал это и чувствовал, что нарушаю не только правила общества, но и собственные принципы.

– Ты уверена, что это необходимо? Если нас кто-нибудь увидит, скандала не избежать.

– Глупости! Мы почти муж и жена. – Рейчел послала мне нежный взгляд. – Нас никто не увидит.

Я покинул спальню и в прихожей столкнулся с экономкой. Миссис Фогг. Она внезапно преградила мне дорогу.

– Господин уже уходит?

– Да.

– Господин больше не придет?

Я нахмурился:

– Почему вы спрашиваете?

Женщина испустила протяжный вздох:

– Вам не нужно видеться до свадьбы. Плохая примета. Очень плохая. Идите к себе домой и никуда не выходите до утра. Вы сделаете как я сказала?

Я с улыбкой заверил ее, что именно так и поступлю, однако спустя час пробирался сквозь темный ночной сад к окошку возлюбленной, точно тайный любовник из романтических баллад. Ставни были приоткрыты, свет керосиновой лампы манил меня, как маяк.

– Рейчел! – громким шепотом позвал я, и ставни приоткрылись, впуская меня. Едва ноги коснулись пола, я оказался в нежных объятиях. Губы наши встретились, и поцелуй этот был совершенно не похож на предыдущие. Горячий и крепкий, едва не вскруживший мне голову, как семнадцатилетнему юноше. Я обнял девушку за плечи и мягко отстранил:

– Почему ты позвала меня? Что-то случилось?

– А почему что-то обязательно должно случиться? – лукаво улыбаясь, вопросом на вопрос ответила она. – Разве ты не знаешь иных поводов, чтобы встретиться под покровом ночи? Скажи, разве это не романтично, а? Только я и ты…

– И миссис Фогг. Она странно ведет себя в последнее время, не находишь? Точно ее что-то тревожит.

– Джулиус! Ты все портишь! – Рейчел шутливо толкнула меня в плечо.

У нее вообще было необыкновенно хорошее, даже игривое настроение, несмотря на кошмар последних дней и в особенности сегодняшнего утра. Вяло улыбнувшись, я прошелся по комнате, где мне доводилось бывать лишь при свете дня и под ненавязчивым контролем вездесущей миссис Фогг. На тумбочке я заметил ту самую книгу, что так взволновала меня недавно.

– Не тронь!

Я отдернул руку. Рейчел поспешила загладить холодный тон:

– Это мой дневник. Читать чужие секреты нехорошо. Давай лучше посидим. Иди ко мне.

Она усадила меня рядом с собой на кровать и непонятно откуда достала шампанское и два фужера.

Я не поверил своим глазам:

– Не слишком ли поздно для вина? Мне казалось, что…

– Тсс…

Рейчел приложила пальчик к моим губам и прошептала:

– Что бы тебе ни казалось, ты все равно не прав. Я приготовила настоящий сюрприз. Тебе понравится.

Я пригубил из фужера, почувствовал игристые пузырьки на языке и теплое прикосновение – на щеке. Повинуясь скорее не мысли, а инстинкту, я повернул голову, чтобы встретиться с Рейчел губами. Это было так легко и естественно, что я не заметил, как обхватил руками стройное тело и прижал к себе.

– Слишком быстро, – послышалось над ухом. – Еще рано.

Однако сознание было слишком замутнено, чтобы воспринимать ее слова. Более того, даже речь вдруг перестала мне даваться, я не сумел издать ни звука, хотя вспомнил, что собирался спросить про подаренный мной медальон, непонятным образом оказавшийся у старшего детектива. Рейчел в тот же миг отпрянула, выскользнув из моих враз обмякших объятий.

– Прости, Джулиус, – с видимым сожалением произнесла она. – Но у меня больше не осталось попыток. Я должна сделать это сегодня.

Все было так странно – опьянеть до такого состояния с одного недопитого фужера шампанского может разве что юная благовоспитанная леди, но никак не взрослый мужчина, за плечами которого несколько лет проживания в кампусе университета. Меж тем тело окончательно мне отказало, и я упал лицом на кровать.

– Рей…чел, – прохрипел я. – Рей…чел…

– Тише, любимый.

Дальнейшее помню весьма смутно, поэтому едва ли могу воспроизвести, разве что ощущение бессилия, разрывавшее меня, когда я наконец понял, что полностью оказался в чужой власти, пусть даже в роли мучителя выступала моя собственная невеста, почти жена. Это выходило за пределы моего воображения, разум отказывался принимать сей факт. Мог ли кто представить такую ситуацию? Мог ли я предположить, что, придя на ночное свидание, окажусь беспомощной и беззащитной жертвой женского коварства? И тут другая мысль пришла на смену панике: это не Рейчел. Только не она. Не важно, кто вселил в нее эту чудовищную идею, смысла которой я пока не понимал, хотя мозг, в отличие от тела, все больше возвращался к привычному состоянию. Имеет значение лишь то, что девушка, точно так же, как я, стала жертвой чьего-то злого умысла. Бедная моя Рейчел! Как мне помочь тебе?

– Не думай обо мне плохо, – точно в ответ на мои потаенные мысли произнесла она ласково. – Просто так нужно. Мне так нужно.

Рейчел перевернула меня на спину и провела ладонью перед моими глазами. Веки отяжелели, и следом за этим весь я провалился в сон.

Сейчас гораздо легче вспоминать произошедшее, пусть боль все так же сильна, просто годы задвинули ее достаточно глубоко внутрь, чтобы всплывала лишь по ночам. Тогда же, Филипп, мне казалось, я попал в ад.

Что я увидел, открыв глаза? Поначалу – ничего. Постепенно зрение вернулось, и я разглядел красный кирпич стен. Одинокий фонарь на цепочке под потолком слегка поскрипывал от сквозняка. Было холодно, в воздухе пахло сыростью.

– Рейчел? – позвал я, пытаясь пошевелиться. Судя по тому, что конечности еще не затекли, я был здесь недолго, однако все попытки подняться ни к чему не привели. С внезапным ужасом я понял, что связан и лежу на грубом деревянном столе.

– Рейчел! Рейчел, где ты? Профессор!

– Он не услышит. Я же говорила, папа уехал в Лондон. Это правда.

– А что еще правда? – зло прорычал я, силясь освободиться.

– То, что я тебя люблю.

– Тогда что ты делаешь? – Я оставил бесполезные попытки и посмотрел на девушку, застывшую в нескольких ярдах от меня. – Зачем?

Она подошла ближе,