Но Лукас был упорным. Каждый раз он снова поднимался. Она ясно видела в протонации, множество раз, как он сидит на диване в гостиной и пытается очнуться от шока. Он допускал пару минут жалости к себе, но в конце концов язвительность брала верх. Откуда-то он добывал новую дозу решимости, с ухмылкой отправлялся на кухню и, в зависимости от времени суток, лечил свои потрепанные нервы кофе или коньяком.

Камёлё покачала головой. «Ну уж нет, Лус. Думаешь, что ты на дне, и гордишься собой, что так хорошо держишься. Но ты ошибаешься. Это не храбрость. Это надменность. Ты можешь выдержать любое страдание, зная, что взамен потешишь чувство собственной исключительности. Как сладок этот вкус! Как упоителен. На самом деле тебе повезло.

Могло быть гораздо хуже.

И будет».

Она вздохнула. Лукас Хильдебрандт вел себя невероятно безответственно. Он пускал все на самотек. Ничего не предпринимал. Приступы случались с незавидной регулярностью: несколько десятков минут нечеловеческой боли, сменяющиеся несколькими днями мнимого покоя. Боль длилась все дольше. Интервалы сокращались. Он вел точные записи. Но не делал на их основе никаких выводов.

Камёлё вырвалась. Из его мыслей, из его судьбы. И захлопнула двери своего разума – хоть бы это осталось снаружи! С нее хватит – больше никакого желания что-либо искать, во всяком случае, пока не опомнится. Если вообще когда-то опомнится! «Иди к черту, Лус! Я ненавижу тебя и за это, слышишь? Ты все испортил! Меня тошнит от того, что у тебя в голове!» В полубессознательном состоянии, все еще пребывая в шоке, она смотрела на корабельный знак на стене сада. Тьма. Какая ирония судьбы!

Или хладнокровно произнесенное желание?!.

Она невольно подняла глаза к небу…к Тем, что бдят во Вселенной, к выжидающим Кораблям…

Что в тот момент спасло ей жизнь.

* * *

Она увидела, как край крыши пересекла тень. Бахрома черного пончо мелькнула у края водосточной трубы. Хорошо рассчитанный прыжок, ни секунды впустую – но Камёлё не нужно было и секунды. Она отшатнулась в сторону.

Нападавший – ӧссеанин – рассчитывал, что ударит ее пинком сверху и мгновенно прикончит. Перемена плана, возможно, застала его врасплох, но не настолько, чтобы потерять равновесие. Он гибко приземлился на ноги на деревянный настил патио заднего двора Луса. И вновь был начеку.

Камёлё взмахнула ладонью. Глееваринский удар, порыв энергии – отвлечение внимания. И тут же второй – в живот. Может, выдавать себя не стоило, но теперь ей казалось более важным остаться в живых. Уже по позе нападавшего она поняла, что он задаст ей жару.

Мужчина расставил пальцы и вытянул ладони. Посыпались искры.

Глееварин?!

Камёлё переплела пальцы – дуга силы, петля – самое мощное, что она могла сделать. Мужчина захрипел, когда убийственная хватка сжала его горло, но тут же вскинул голову, взмахнул руками и вырвался. В движении он неожиданно выставил ногу, и каблук его герданской туфли угодил Камёлё прямо в грудь. Камёлё потеряла равновесие. Но, падая, инстинктивно накинула новую петлю. Схватила ею глееварина за лодыжку и, прежде чем он успел выпрямиться, потянула его за собой на землю.

Глееварину не удалось изменить траекторию падения – без доли изящества он рухнул прямо на спину, и от удара у него на мгновение перехватило дыхание. Тем временем Камёлё воспользовалась левитацией. Ее ладони промелькнули в воздухе над головой и, оттолкнувшись от гладкого дерева настила патио, направили ее вверх. Тело взлетело в воздух и перевернулось в быстром сальто. Левитация на мгновение задержала ее в воздухе – сбивающий с толку прерванный прыжок, чтобы ноги успели принять нужное положение и при падении вонзить каблуки прямо под ребра противника. Но он понял это и в последнюю долю секунды скользнул в сторону. Камёлё оттолкнулась ногами в туфлях от патио и вновь оказалась в воздухе.

Ей пора убегать. Если и устраивать бой, то точно не перед домом, в котором в любой момент может проснуться Лус и выйти посмотреть, что значат все эти вспышки и звуки. В тот же момент она рассчитала свой следующий прыжок так, чтобы перебраться к соседям. Под ногами мелькнул забор сбоку от патио Луса.

И вот она снова падала. Лучше не стало – на ближайшей террасе было совсем не так пусто, как у Луса. Под ноги ей попал пластиковый стул. Горшки падали, ветки туи хлестнули ее по спине, металлическая рама теплицы преградила путь к отступлению – сложно представить место для боя хуже, чем заставленный сад! Камёлё взлетела с помощью левитации и ухитрилась не разбить стекло: ускользнула гладким пируэтом, прежде чем ее преследователь приземлился на то же место. Но он тоже не терял бдительности со стеклом – в своих мягких туфлях он был как босой. Перед глазами Камёлё его ноги балансировали по краю теплицы. Руки глееварина взметнулись для удара.

Камёлё увернулась очередным сальто назад – но в этот раз сделала кувырок не так быстро, и юбка коктейльного платья накрыла ей лицо. Черная ткань закрыла обзор и на мгновение лишила возможности двигаться. Волна энергии, ударившая ее в тот же момент, отбросила к дальней боковой стене.

Она ударилась животом и упала на землю на вытянутые руки. Под руками оказались холодные мясистые стебли каких-то луковиц. Камёлё скользнула по стене и упала на колени. Взмахнула руками и оторвала юбку, чтобы освободиться. Глееваринский удар высушил липкую грязь, приставшую к ее пальцам, и окончательно испортил лучшее платье. Тем временем глееварин оказался рядом.

Он подполз сзади, схватил ее за запястья и скрутил руки за спиной.

– Попалась! Говори! Где второй? – зашипел он.

Камёлё вырывалась и задыхалась. Он был куда сильнее. Он прижимал ее лицо к клумбе, к ледяной земле, промерзшей после зимы. Камёлё чувствовала, как глина прилипает к лицу. Она пыталась повернуть ладони так, чтобы ударить нападавшего порывом энергии, но глееварин это учел и крепко держал ее руки.

– Отвечай! Или я сломаю тебе пальцы! Что вы тут вынюхиваете? Кто вас послал? Что у вас за план?

У Камёлё был только один план – не отвечать. Она не собиралась предоставлять образец своего голоса и так же упрямо не показывала лицо, так как не хотела, чтобы глееварин смог узнать ее в будущем – если они вдруг встретятся. Может, это и хорошо, что у нее лицо в грязи. И прежде всего: глееварин сделал глупость, пытаясь допросить ее. Этим он выдал себя: что знает о зӱрёгале, но не знает его статуса; что посчитал ее помощницей зӱрёгала и что именно по соседству с домом Луса кто-то выставил стражу. Этого было достаточно, чтобы Камёлё сообразила: этот подозрительный кто-то – сама верховная жрица Маёвёнё.

И еще одно доказательство, что глееварин действует от имени официальной Церкви: на поясе у него висели наручники из дрӱэина. Камёлё ощущала их внутренним зрением как ледяную дугу. Глееварин придавливал ее спину коленями и пытался удержать и руки, чтобы взять наручники и надеть на нее. Дрӱэин ограничивает психотронную деятельность. Как только он окажется на запястьях, глееваринские способности уже не помогут.