– Если ты окажешься в подобной ситуации, будет не очень приятно, – добавил зӱрёгал в качестве объяснения, не дождавшись ответа. – Подозреваемый в преступлениях против Ӧссе может быть допрошен в соответствии с законом Аккӱтликса.

«Если у тебя, дружок, никогда не болела голова так, как у меня, то ты понятия не имеешь, что такое настоящее страдание! – со смехом подумал Лукас. – Тут бы и Аккӱтликс сжалился». Вдруг в его сознании всплыло имя, которое зӱрёгал несколько раз упомянул. Хотя он и не имел представления, что общего у него с верховным жрецом, интуиция тут же сделала на него ставку.

– Я верю, что такой праведник, как Аӧрлёмёгерль, никогда не допустит бесправия в отношении невиновных, – сказал он из чистого любопытства.

Зӱрёгал заметно дернулся. И воспринял это именно так, как было задумано.

– Аӧрлёмёгерль! – выдавил он из себя со странной смесью страха, презрения и злобы. – Ты и правда не знаешь меры, Лӱкеас Лус! Снисходительность верховного жреца к чужакам велика, но не думай, что можешь безгранично на нее рассчитывать! Однажды у Аӧрлёмёгерля кончится терпение.

«А ты тем временем откроешь бутылочку суррӧ», – констатировал Лукас про себя. Он не знал причин, но связь между ними была ясна. Тут уже ничего не поделаешь. Даже намекнув, что зӱрёгал предвзят, он на свою голову получит еще и обвинение в оскорблении. «Ну, Аӧрлёмёгерль, надеюсь, я не слишком тебя разочаровал – к сожалению, я не Дэвид Спаркс, не герой с Марса».

– Если у Аӧрлёмёгерля будут претензии к тому, что я делаю, пусть сообщит мне об этом лично.

Лукас вытащил из-под головы пончо, смятое, как подстилка из клетки для грызунов, и совершенно мокрое от пота, потянулся за своим портфелем и открыл двери. Блаженство – снова свежий воздух!

В этот момент нервы зӱрёгала не выдержали.

– Только дай мне малейший повод, Лӱкеас Лус. Малейший повод! – яростно рявкнул он за его спиной. – И, клянусь, я уничтожу тебя!

Лукас не обернулся. Не произнес ни слова. Так поддаться гордыне и в порыве торжества сунуть ему прямо под нос то, что так старательно скрывал при трёигрӱ! Выходя из такси, он вполне ожидал, что зӱрёгал может напасть на него со спины, но ӧссеанин отпустил его без единого слова.

И Лукас шел – пусть и медленно, но, к своему же удивлению, даже прямо. Лишь услышав, что такси поднялось в воздух, и отсчитав несколько секунд после того, как вид закроют верхушки деревьев, он позволил себе роскошь полностью погрузиться в нервное потрясение. Стуча зубами и шатаясь, он дошел до дома, запер за собой дверь, намочил полотенце в холодной воде и прижал его к глазам. Его вдруг так страшно затрясло, что и самому стало смешно: вероятно, от холода. Вслепую он снова включил воду, на этот раз горячую и в ванной, а в воду бросился сам.

Тепло помогает – тепло, тишина и темнота. Так он и лежал в темноте с закрытыми глазами, перед которыми мигали ослепляющие красные, золотые и оранжевые круги, и старался забыть, что в мире существуют ӧссеане, а на Ӧссе – Церковная полиция.

Но это то, что было с ним всю его жизнь, – беспокойство.

В течение многих лет он считал, что опасность, которую Ӧссе представляет для Земли, была не сравнима ни с чем другим, и в то же время невероятно недооценена. Остальные внеземные цивилизации – герданцы, сириане, Эридан, Тау Кита – играли намного большую роль с точки зрения объема торговли, культурного обмена или миграции населения, но, несмотря на это, казались ему далеко не такими важными. Они не внесли в человеческий мир принципиально иных концепций мышления. И что самое главное: у них не было других инструментов власти, кроме тех, что уже и так были распространены на Земле. Но в тот момент, когда в мир Земли ворвалась Ӧссе с трёигрӱ как новой реальностью, что-то необратимо изменилось.

В СМИ никогда не упоминалось о какой-либо угрозе в связи с Ӧссе, не было никаких спекуляций – и, наконец, также не было ничего, за что можно было бы ухватиться. Ӧссеане имели огромное преимущество благодаря мицелиальным технологиям, однако не было похоже, чтобы они готовили вторжение на Землю. Они не стремились к светской власти, к господству в земном смысле. Хотя Ӧссе была технологически на гораздо более высоком уровне, именно земные генерирующие корабли обнаружили Герду, а не наоборот; и именно герданцы сообщили землянам, что существует некая Ӧссе. Ӧссеане хорошо знали внепространство – именно их технология, поставляемая в ограниченном количестве и с вымученной благосклонностью, позволяла землянам поддерживать контакт с шестью другими планетами; но у них самих не было космического флота. Не было и колоний. Уму непостижимо! Они не строили космическую империю. Космические Корабли были для них предметом культа, а не основой военной мощи. Они никогда не воевали с цивилизацией герданцев, которая поддерживала с ними контакт за тысячи лет до прихода землян.

Но разве это не подозрительно?

В какой-то момент своей жизни Лукас осознал, что, если можно осуществлять, утверждать и использовать власть совершенно разными способами, то могут существовать и иные, внеземные модели вторжения. Трудно сопротивляться опасности, когда ты даже не можешь ясно себе ее представить. Потому крайне важно узнать об Ӧссе как можно больше. Более того, это самая значимая вещь, которую он сам может попытаться сделать в своей жизни. Лукас точно помнил, когда и где пришел к этой мысли: это случилось однажды весенним днем одиннадцать лет назад в ультрасовременном безликом кабинете на факультете астрофизики. Но это не имело никакого отношения к науке. Наоборот, это был момент, когда он решительно и навсегда от науки отвернулся. Его это совсем не радовало – более того, шло вразрез со всеми жизненными планами и гарантированно развлекало старика на небесах. Но, к сожалению, он не мог оставить все, как есть. Как и сейчас.

Огненные пятна на сетчатке поблекли. Лукасу стало легче, и он вылез из ванны. Для различных неприятных дел, связанных с Ӧссе, у него были свои проверенные рецепты. Хотя от зӱрёгала даже не несло грибами, он решил, что будет уместно запить все это дело рюмкой хорошего коньяка. Он пошел к бару и на ходу понял, что улыбается. У него была веская причина: он пережил встречу с ӧссенским исполнителем и не выдал ему самой важной информации. И наоборот: кое-что важное он узнал сам.

Ӧссеане хотят заполучить фомальхиванина.

Он мог лишь гадать, собираются ли они позвать Аш~шада Лымаиилдана выпить, убедить сотрудничать, допросить или убить – но интерес зӱрёгала определенно указывал на то, что Фомальхива им небезразлична. Лукас не мог и представить лучшего доказательства своей правоты в оценке ситуации – но это также означало, что, если он пустит все на самотек, все возможные выгоды достанутся им.

За кем же теперь придет зӱрёгал? За Стэффордом? За Фионой Фергюссон? Лукас не называл имен, но знал, что ӧссеанину не составит труда их узнать. Он знал также, что трёигрӱ сделает с людьми, которые к нему не привыкли. Они не опомнятся за пару минут, как он. «На Земле нет никого, кто осмелился бы противостоять мне», – твердил ему зӱрёгал с истинным ӧссенским высокомерием, и Лукас, к сожалению, вынужден был признать, что в значительной мере это было правдой. Конечно, на Земле были люди, способные противостоять трёигрӱ; а также люди, которые справились бы лучше, чем он, столкнувшись с зӱрёгалом лицом к лицу – но кто из них захотел бы обжечь себе пальцы? У них просто не было необходимой мотивации.