– На таком уровне – ни разу, – сказала Холли. – Ролей с элементами боевика у меня никогда не было. Жутковато.

Она покачала головой и рассмеялась.

– Честное слово, я и вообразить ничего такого не могла, когда начинала играть в школьных спектаклях.

– Странный он, конечно, этот наш бизнес, – сказала я, взглянув на Хьюго, который сманил Зандера от Сильвии к своему кружку сильфид. – Особенно, надо думать, для актеров. Сегодня ты из всех сил стараешься сделать так, чтобы тебя заметили. Назавтра оказываешься среди всего… этого.

– А вы как начали работать в кино?

Я удивленно посмотрела на Холли; актеры редко меня об этом спрашивали.

– Ну, я просто всю жизнь любила кино, но никогда не думала, что у меня будет возможность в нем работать. – Я рассказала о мотивационных письмах, которые я рассылала и не получала ответов, о доске объявлений в университете, о первой встрече с Сильвией.

– Прошло пять лет… и вот, пожалуйста.

– И вот, пожалуйста, – она улыбнулась мне и подняла бокал – чокнуться.

Я отпила шампанского.

– Родители мои, разумеется, не были в восторге, когда узнали, что я хочу работать в кино.

Холли рассмеялась.

– Мои тоже. Они все сделали, чтобы убедить меня найти работу… понадежнее. Но когда я поступила в Джульярдскую школу, отговаривать меня им уже было как-то не с руки.

– У моих родителей китайский ресторан. Ничего более будничного, кажется, и вообразить нельзя.

– Я редко сообщала об этом людям, с которыми знакомилась по работе. Этого следовало стыдиться, это как когда в дурной комедии восьмидесятых годов за кадром вдруг звучит удар гонга. Но сказать это Холли я почему-то не побоялась.

– Ух ты, китайский ресторан! – Она казалась по-настоящему заинтригованной. Я испугалась, что она примется с восторгом перечислять свои любимые американизированные блюда. К счастью, она этого не сделала. – А где?

– Во Флашинге.

– А, я однажды во Флашинге бывала, как раз китайского поесть.

Это меня не удивило. Множество нью-йоркских студентов совершали дерзкие вылазки во Флашинг. Я видела, как они с заинтересованным видом бочком обходят бурлящие толпы, испуганно смотрят в оранжеватые окна ресторанов, на ряды жареных уток, подвешенных за свернутые шеи.

– Я бы спросила, что за ресторан, но, честно говоря, я его не вспомню.

– Он называется “Императорский сад”. Но, я думаю, они все кажутся одинаковыми… – я умолкла.

– Белой невежде вроде меня? – пошутила она.

– Ну… – мы обе рассмеялись.

– Так что же, – сказала она, посмотрев в окно. Лето было в самом разгаре, и в восемь вечера еще не темнело; на магазины через улицу легли янтарные лучи заходящего солнца. – Как с ними работается?

Я понимала, что должна была петь хвалы визуальному таланту Зандера, его зоркому кинематографическому взгляду, но почему-то сказала совсем не то.

– Они… они любят как следует поразвлечься. Вдруг вы этого еще не заметили.

К тому моменту Хьюго с Зандером раздавали окружавшим их девушкам рюмки водки “Грей гуз”. Сильвия стояла рядом, беседуя с техасцем и его женой.

– Заметила. – На лице Холли мелькнуло беспокойство. – Во время съемок так каждый день будет?

– Не думаю… На первом своем фильме Зандер не очень-то развлекался. Он очень сосредоточен, когда работает.

– А Хьюго?

– С Хьюго мы начали работать уже после съемок “Твердой холодной синевы”. Так что… ничего сказать не могу. – Развивать тему я не стала.

– Да, мне агент говорил, что Хьюго пришел в компанию всего несколько месяцев назад. – Холли, похоже, пыталась хоть что-то разузнать.

– Правильно. Он… – я задумалась над тем, как подипломатичнее сказать: Хьюго выписывает чеки, иначе никакого фильма могло бы и не быть.

– У него есть представление о том, какой должна быть продюсерская компания, – наконец сказала я. – Он человек, который все устраивает.

Благодаря своим деньгам, хотела я добавить.

Как-то погано мне было оттого, что я несу эту рекламную чушь человеку, который мне нравится.

– Честное слово, – сказала она, – я так рада этой роли. Но при этом я не имею никакого понятия, во что ввязалась.

Холли Рэндольф устремила на меня взгляд, в котором был невысказанный вопрос.

Я тепло улыбнулась и попыталась перевести все в шутку.

– Я тоже, – призналась я и перешла к суконным заверениям. – Сценарий великолепный. Команда у нас великолепная. Съемки будут замечательные.

Но, разумеется, я врала. Я не знала, что думать, когда стояла тем вечером в водовороте, устроенном Хьюго, а взаимосвязанные механизмы съемок фильма начинали работать. Я говорила то, что считала должным говорить, выражала непоколебимый поверхностный оптимизм, которым в киноиндустрии лакируется любой разговор. А поскребешь поверхность – и внутри, скорее всего, окажется пусто.

Глава 22

– Ну что, кажется, вы с Холли друг другу понравились, – заметила наутро Сильвия, одобрительно изогнув точеные брови.

Мы были в офисе вдвоем – редкое затишье в последние недели перед отъездом в Лос-Анджелес.

Я равнодушно пожала плечами, но в глубине души была рада, что Сильвия это заметила.

– Наверное. Для человека с таким талантом она очень мила, – сказала я.

Сильвия кивнула.

– Если вы подружитесь, это пойдет на пользу фильму. Лучшие продюсеры всегда вступают в тесные отношения с актерами.

Я подумала: а вдруг это мое будущее – продюсировать вещи, в которых будет блистать Холли? Не просто вещи (как-то уж очень цинично звучит), но настоящие, достойные, самоценные истории, которые мы бы вместе придумывали и переносили на экран.

– Мне же, – с каменным лицом продолжала Сильвия, – пришлось убеждать Зандера не вставлять в сценарий еще одну погоню и еще один взрыв.

– Что? – спросила я. – Мы ведь уже все посчитали и спланировали, мы не можем ни с того ни с сего их туда засунуть. К тому же по сюжету они не нужны.

– Я ему так и сказала, – голос у Сильвии был ядовитый. – Да и вообще, погони и взрывы – это для закомплексованных режиссеров-мальчишек, которым все время нужно с кем-нибудь членами помериться.

Мы обе захихикали.

– Не говоря уже о том, что стоимость страховки взлетит до небес, – добавила она, как всегда, практичная. – В общем, я ему сказала, что если этот фильм окажется успешным, то в следующем пусть устраивает погонь и взрывов сколько влезет.

Не завидовала я Сильвии, которой все эти годы приходилось обуздывать самолюбие Зандера и отговаривать его, когда ему что-нибудь взбредало в голову в последний момент.

– Послушай, Сара, – сказала Сильвия. Я перестала писать письмо, отметив, что голос ее зазвучал искреннее. – Я понимаю, что у меня ум за разум заходит с этим фильмом, слиянием компаний и семейными делами. Но