Также мне очень не нравится Бузинная Палочка. Я спокойно переношу вещи, что сильнее меня. Но мне не нравятся вещи, что умнее меня. Изготовители палочек считают палочки живыми. Они ошибаются. В палочке ума не больше, чем в аквариумной рыбке. Но в одном они правы — маг учится у палочки, палочка у волшебника.

Николас достал из кармана свою волшебную палочку и начал вертеть её в руках. Выглядела она как хозяин — абсолютно новой.

— Это моя палочка и она ровесница мне. Она странно себя ведёт последние лет восемьсот, и странности нарастают. Словно пытается помочь мне, исправляя мелкие огрехи. Но она по крайней мере верная и у неё не было других хозяев. Бузинная Палочка… Она может хотеть изменить тебя так, как считает нужным, причём ей ты безразличен. Лучше всего избавься от неё. Или хотя бы не отдавай приказов, которые допускают двойное толкование.

— Я умру непобеждённым, и её сила умрёт вместе со мной, — сказал Альбус.

— Амбициозно… Но я хочу сказать ещё кое-что, что лишь косвенно связано с нынешней ситуацией.

Фламель отвернулся и, словно с трудом вспоминая, заговорил.

— Я слишком добр для средневековья и слишком зол для современности. В моё время даже никому в голову не приходил вопрос — кто лучше: магглы или волшебники? Ответ казался очевидным, даже большая часть магглорождённых не считала магглов за людей. Ведь маг может и без магии сделать всё, что маггл, а маггл даже со своей техникой не может ничего. Связаться с человеком удалённо? Сквозное зеркало. Полёт? Метла. Сейчас… Многое из того, что раньше приписывали магии, магглы могут повторить своей техникой. Не думай, Альбус, во мне нет ненависти, но это так неожиданно… Магглы обогнали магов по темпам прогресса! Если бы я это сказал в молодости — меня бы упекли как душевнобольного. Это как словно огромный дуб завял, а сорняк вырос в культурное растение размером с гору. Не знаю, как это объяснить. Наверно, маги просто слишком много сил тратят на сохранение своих секретов, постоянно враждуя между собой, и если бы этого не было, мы бы давно…

— Последнее предложение мне очень понравилось. Ты преуспел в сохранении секретов больше других.

— Я — это особый случай. Тем более я пытался делиться знаниями. Ничего не вышло. Или вышло слишком хорошо… — Начал Николас. — Но разговор не об этом. Представь себя на моём месте. По нынешнему летоисчислению, 14-15 век. Допустим, будущее за магглами. За какими именно магглами? — спросил Фламель.

— Какую из великих цивилизаций того времени ждёт лучшее будущее? Какой предречь господство над миром? Ответ прост: какой угодно, только не европейской. На Востоке вы видите великую китайскую цивилизацию, существовавшую уже больше тысячи лет. Длинный список изобретений, сделанных китайцами, не имеет себе равных: это бумага, печатный пресс, порох, компас и т. д. — перечислять можно долго. Китайские ученые — лучшие на планете. Они добывают нефть из скважин с 12 века. Города безмерно больше и богаче европейских. Страна едина, и на материке царит мир. На юге вы видите Османскую империю, которая едва не завоевала всю Европу. Великая мусульманская цивилизация изобрела алгебру, за ней также множество достижений в оптике и физике; именно она дала звёздам современные названия. В империи процветают искусства и науки. Её великие армии практически не встречают сопротивления. Стамбул — один из величайших мировых центров научного знания. А с другой стороны — жалкие европейские государства, истерзанные религиозным фундаментализмом, инквизицией и процессами над ведьмами. Западная Европа в упадке уже тысячу лет, с момента гибели Римской империи. Она настолько отстала, что постоянно заимствует технологии у других. Это настоящая чёрная дыра Средневековья. Знания Римской империи в основном утрачены, сменившись удушающей религиозной догмой. Оппозиция или несогласие зачастую встречаются пытками или даже хуже. Более того, европейские города-государства непрерывно воюют друг с другом. Но что же произошло? Вскоре после 1500 г. и Китайская, и Османская империи вступили в 500-летний период технологического застоя, тогда как в Европе началось беспрецедентное развитие науки и техники. Еще в 1405 г. император Китая Юнлэ собрал громадную морскую армаду — самую крупную за всю историю того человечества. С ее помощью он хотел исследовать мир (три крохотных колумбовых суденышка прекрасно разместились бы на палубе одного из колоссальных кораблей армады). Было организовано семь экспедиций, одна масштабнее другой. Китайский флот прошёл вдоль берегов Юго-Восточной Азии, добрался до Африки, Мадагаскара, а возможно, заходил и дальше. Домой моряки привозили богатую добычу — вещи, экзотические продукты и зверей со всех концов света. В зверинце династии Мин выставлены чудесные древние изображения африканских жирафов. Однако правители Китая остались недовольны. И это все? Где же великие армии, которые могли бы противостоять китайским? Неужели экзотические кушанья и диковинные животные — это все, что может предложить мир? Потеряв интерес, следующие правители Китая позволили великому флоту прийти в упадок; в конце концов он перестал существовать. Китай постепенно обособился от остального мира; в нём начался застой, тогда как мир, напротив, рванул вперёд. Что-то похожее происходило и в Османской империи. Завоевав большую часть известного им мира, османы отвернулись от него и устремили своё внимание внутрь, погрузившись в религиозный фундаментализм и целые века застоя. Один маггл как-то сказал: «Великая исламская цивилизация пришла в упадок, когда мусульманские ученые стали интерпретировать поиск истины, как и предписано Кораном, в чисто религиозном смысле; всё прочее знание для них стало неисламским. В результате мусульмане отказались от науки, математики, медицины и других так называемых светских дисциплин. Вместо этого они посвящали своё время спорам об учении ислама и его толкованиях, об исламской юриспруденции и исламской практике, что в конечном итоге привело к распаду уммы и образованию многочисленных сект, культов и школ». А вот в Европе начинался великий подъём. Торговля принесла с собой свежие революционные идеи, распространению которых способствовал и печатный пресс Гутенберга. Власть церкви после тысячи лет безусловного главенства начала ослабевать. Университеты постепенно переходили от толкования непонятных пассажей Библии к прикладным наукам: это и физика Ньютона, и химия Дальтона, и другие работы множества ученых. Непрерывные войны между почти одинаковыми по силе европейскими державами, ни одной из которых ни разу не удалось захватить власть над всем континентом. Монархи, непрерывно воюющие друг с другом, финансировали научные исследования и инженерные разработки, надеясь когда-нибудь удовлетворить свои территориальные амбиции. Наука тогда была не просто интеллектуальным упражнением, но способом создания новых типов оружия и новых способов