«Любая боль в конце концов закончится – так или иначе, – повторяла она. – Либо она утихнет, либо оставит шрамы и сделает тебя достаточно сильной, чтобы не обращать на нее внимание».

– Хорошо, я задам тебе другой вопрос. – Темнорукий еще раз махнул мужчине, стоящему за ней, и тот убрал горячую кочергу. Дождавшись, когда Кас переведет дыхание и с опаской поднимет на него взгляд, он продолжил: – Число повстанцев в городах Упавший Мост и Геррат намного превысило ожидания Варена. У меня есть свои соображения насчет того, кем являются некоторые из них, но ты наверняка знаешь их лучше, чем я. Уверен, что ты сможешь назвать много имен.

Разумеется, он был прав.

Вот только она не станет этого делать.

Повстанцы заслуживают того, чтобы жить. Теперь любой человек, готовый выступить против ее брата, становился потенциальным союзником, который мог понадобиться ей в любой момент, пока продолжалась эта битва. Так что нет – она не хотела бы, чтобы их схватили.

Ее не пугал раскаленный металл, который она видела краешком глаза, обещавший ей новые страдания, если она не подчинится.

Она вновь сосредоточила взгляд на царапине на полу.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Она почувствовала, как раскаленную кочергу вновь прижали к ее рукам, на этот раз сильнее – оставив отпечаток на ее коже. У девушки на глазах выступили слезы, но она лишь моргнула, чтобы их прогнать, и продолжала смотреть в пол.

Один. Два. Три. Четыре. Пять.

Голос Темнорукого проник сквозь пелену боли, застилавшую все вокруг:

– Ты же знаешь, что я терпеть не могу наши с тобой жестокие битвы.

– Врешь! – прохрипела она. – Ты получаешь от этого удовольствие, мерзавец!

Нагретая кочерга вдруг возникла прямо у ее шеи, и она дико вскрикнула, не успев даже подумать о том, чтобы сосчитать до пяти.

Страшная боль ослепила ее.

Второй крик был уже на подходе, но она силой воли подавила его, не дав ему вырваться, из-за чего она закашлялась и никак не могла остановиться.

Раскаленная кочерга оказалась прижата вплотную к горлу.

Каждый приступ кашля сдвигал орудие пытки на новые участки кожи, и она снова чувствовала прикосновение раскаленного металла.

– Обещай все мне рассказать, и я прикажу им остановиться. – В глазах Темнорукого не было ни капли сочувствия. Они были абсолютно пустыми.

Она ошибалась насчет него.

Он был готов ее убить.

– Обещай все мне рассказать!

Она ни за что не станет с ним сотрудничать, но ей никак нельзя умереть! Она должна бороться. Если ее погубит собственная магия, то так тому и быть. Лучше умереть от собственной магии, чем от чужой.

Плотно сжав губы, она подавила очередной приступ кашля и почувствовала жжение в горле, подобное тому, что она ощущала на коже. Все, все теперь горело, и ей показалось, что она погибнет в этом смерче, сотканном из огня, невыносимой боли и закипавшей внутри глубинной магии, искры от которой начинали покалывать ей кожу.

Но тут она заметила, что в окнах мелькнула странная тень.

У нее по спине пробежали мурашки, прогнав загоравшийся огонь.

Внезапно боль, головокружение и мучительное жжение прекратились, и она смогла сосредоточиться на том, что было вокруг нее. Кас увидела, как Темнорукий и его люди остановились и переключили внимание на то, что происходило за окнами.

Они тоже что-то почувствовали.

Дело в том, что невозможно было не чувствовать этого. Достаточно было нескольких секунд, чтобы понять, что на улице кто-то использовал магию.

Невероятно мощную магию.

Кас кинула взгляд на стол, где лежал кинжал. Его клинок светился приглушенным белым светом, реагируя на эту магию. На своего… хозяина.

Ничего себе!

– А вот и ответ на твой вопрос, – прошептала она себе под нос, так что Темнорукий вряд ли это услышал.

В следующее мгновение он перевел взгляд на нее, и она заметила в его глазах любопытство.

– Ты же хотел узнать, что стало с бывшим капитаном королевской гвардии? – уточнила она.

Услышав это имя, в его глазах вместо любопытства вспыхнуло нечто гораздо более опасное.

– Он здесь, – пробормотала Кас, при этом каждая частичка ее тела отозвалась на эти слова, и она ничего не могла с этим поделать. По коже побежали мурашки, внутри все затрепетало, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

На самом деле ее здравый и рациональный ум не хотел иметь ничего общего с Эландером, однако другие части тела не собирались прислушиваться к его голосу.

Снаружи послышался душераздирающий вопль. А за ним еще один. После чего раздались звуки борьбы. Свет за окнами вновь изменился – как будто внезапно дом и все, что его окружало, погрузилось в густое облако тумана, а затем наступил невыносимый холод – мороз, пробирающий до костей и заставляющий забыть о том, что такое тепло.

– К тому же, кажется, он сегодня не в настроении! – произнесла Кас, не в силах сдержать торжества, несмотря на то что ее сердце колотилось так сильно, что она с трудом смогла произнести следующую фразу: – Видимо, вам сейчас не поздоровится.

Ее заклятый враг какое-то время смотрел на нее, а затем вновь расплылся в надменной улыбке:

– Пора искать укрытие?

Кас смерила его злобным взглядом.

– Возможно.

– Думаешь, я боюсь твоего дружка?

– Нет, я знаю, что ты его не боишься. А все потому, что ты надменный дурак, который не в состоянии понять, что он совсем скоро проиграет в глупой игре, которую сам же начал.

Темнорукий подошел прямо к ней, взял ее за подбородок и поднял его, чтобы заглянуть ей в глаза, полные ненависти. А затем прошелся пальцем по ожогам на ее шее.

Кас почувствовала новый, неведомый приступ боли от, казалось бы, такого легкого прикосновения: как будто тысяча малюсеньких иголок впилась ей в кожу. Они жгли и кололи ее раны. Тогда она прорычала:

– Если ты не боишься, то почему бы тебе не выйти и не поприветствовать его?

Савиан убрал руку от ее горла и несколько секунд обдумывал сказанное ею, после чего он обменялся взглядами со слугами и кивнул им.

А затем с ходу ударил ногой по ножкам стула, на котором сидела Кас, опрокинув его так, что он повалился на пол. Кас пыталась изогнуться, чтобы не так сильно удариться при падении, но ее руки были крепко связаны веревками. Она полетела вниз и виском упала прямо на торчащий в полу гвоздь. Секунду спустя Темнорукий водрузил свою ногу с другой стороны ее лица,