прикончил с улыбкой на устах, была моей обожаемой матерью! Но я не могла позволить себе открыть мое настоящее имя. К тому же приятно испытать сладостное злорадство, оставляя Александра в подвешенном состоянии неопределенности.

– Какие другие примеры? – взвыл он. – В чем ты меня упрекаешь? Говори, о жестокая!

– Я уже сказала все, что должна была сказать. Твои сорок тысяч золотых луидоров пойдут не на оплату любовной истории, которая существует лишь в твоем воображении, а на то, чтобы доказать Бледному Фебюсу, что я достойна быть его женой. – Я сделала знак корсарам: – Погрузите золото на борт «Невесты в трауре», парни. Стреляйте, если кто-нибудь вздумает сопротивляться.

Александр рухнул на колени. Его блуза с треском разорвалась под острием моей шпаги. Позади нас засуетились матросы, перетаскивая сундуки на корабль де Рокайя.

– Уничтожь меня! – рычал вампир. – Даруй мне Абсолютную Смерть, потому что любви своей ты мне дать не можешь!

– Я ничего тебе не дам. Ты больше ничего от меня не получишь.

Вампир схватил клинок моей шпаги из смертоносного серебра, чтобы направить его к своему горлу. Алебастровые пальцы покрылись кровью цвета темной мальвы, завитки тьмагны заклубились, поднимаясь ввысь, к свету луны.

– У тебя нет права заставлять меня страдать, – стонал де Мортанж, рыдая, из глаз его струились слезы. – У тебя нет такого права!

Я вырвала шпагу из его дрожавших рук и развернулась, оставляя позади себя убийцу матери: мужчину, распластавшегося на земле, непоправимо разоренного и отвергнутого всеми.

Тьма, кипевшая во мне, утихла.

Я наконец-то отомщена.

12

Фаворитка

Ночь подходила к концу.

Мы, пять избранниц, собрались на палубе «Ураноса». Каждая принесла плоды награбленного. За леерным ограждением из белой древесины линию горизонта закрывала стена Глаза, последние обломки флотилии, все еще на плаву, тихо догорали. Некоторым кораблям посчастливилось спастись во время бури, но скольким из них удастся достичь берега целыми и невредимыми? Оставшиеся – теперь пленники войны, в числе них и французский парусник, захваченный корсарами «Невесты в трауре». Эти посудины привязаны к хвосту плавучей цитадели, их экипажи обезоружены и взяты в плен. Затерявшись в общей массе, Александр был отправлен в темницу, но я не знала в какую…

– Не могу поверить, что де Мортанж примчался сюда за тобой, – прошептала Поппи.

– Не за мной он примчался, а за образом, который себе придумал.

Подруга нахмурилась:

– Кажется, понимаю, что ты хочешь сказать. Он влюблен в саму любовь, а тебя настоящую не видит. Давай я лучше волосы тебе поправлю, похоже, на них осела вся соль Атлантики.

Ты тоже, милая Поппи, не имеешь ни малейшего представления о том, кто я на самом деле…

Тягостная мысль разъедала душу. Я думала не только о своем настоящем имени, но и о третьем существе, неожиданно обнаруженном в себе во время штурма флотилии. Безумная незнакомка, кровожадная, как корсар… даже как вампир, пока что исчезла, но отныне я в вечном страхе, что она может вернуться.

– Капитан Фебюс! – раздался зычный голос Гюннара, вырвав меня из тяжелых раздумий.

Два охранника с факелами в руках открыли двери донжона. Сначала из проема вырвался порыв ледяного бриза, затем перед нашим взором предстал сам капитан.

Он был во всем белом, как в ту ночь, когда я впервые увидела его. Если с интерьером своих прозрачных покоев Фебюс сливался идеально, словно хамелеон, то на палубе его безупречная белизна проявилась еще сильнее. Торжественную тишину нарушал легкий скрип: тонкая пленка инея ползла перед ним по палубе, опережая неслышную поступь капитана; подошвы алебастровых туфель ломали ее при каждом шаге. Я перестала дышать: было ощущение, что сама зима в человеческом облике пожаловала к нам.

– Браво, дамы! Благодарю за великолепное представление.

Фебюс по очереди внимательно посмотрел на каждую из нас. Когда взгляд капитана остановился на мне, я заметила, как радужная оболочка его глаз окрасилась в розовый цвет, как будто отблеск морской баталии до сих пор танцевал в них.

– Настал момент подвести итоги. Чем вы можете похвастаться?

Первой вышла Кармен la Loca:

– Эльдорадо[117], мой принц, – воскликнула кубинка.

Ее лицо опьяняющей красоты, обрамленное длинными черными волнистыми волосами, блестело от пота. Девушка щелкнула пальцами. Четверо флибустьеров вышли на палубу. Щеки, измазанные сажей, лихорадочный блеск в глазах свидетельствовали о недавней кровавой бойне, в которой они принимали участие. Мужчины втащили четыре тяжелых сундука, переполненных золотой утварью. Но блеск сокровищ запятнали крупные капли крови. Кубинка никого не пощадила: несчастный экипаж испанского галеона, который она атаковала, в полном составе погиб под шпагами морских разбойников.

– Эльдорадо… – задумчиво прошептал Бледный Фебюс, кончиками пальцев подняв из сундука полупрозрачный золотой кубок, покрытый витиеватой чеканкой. – Мечта, веками неотступно преследующая авантюристов и конкистадоров, но кто знает, существует ли эта земля наяву. – Капитан разжал пальцы, выпустив кубок, тот со звоном, таким же пронзительным, как звуки набата, упал в сундук. – Неважно. Вы меня обогатили, сеньора. Но особенно меня развлекла барочная жестокость вашего штурма. Сегодня я присуждаю вам первый приз и приглашаю провести следующие двадцать четыре часа со мной в качестве фаворитки.

Что? Бледный Фебюс избрал победительницу, не взглянув на остальные трофеи? Я поняла: не столько золото интересует его, сколько зрелищность происходящего; как он сам выразился – развлечение.

Морская разбойница раздулась от гордости, ослабленная шнуровка кожаного бюстье приоткрыла пышную грудь. Интересно, а во время безжалостного абордажа ее декольте тоже было обнажено? Или речь шла о специально созданном образе с намеками на благосклонность, о котором говорила Поппи? Но Кармен не из тех женщин, кто предлагает себя, наоборот: она из тех, кто берет то, что захочет, как, например, сокровище испанского галеона. Несмотря на грубость и дурные манеры, кубинка в моих глазах воплощала собой некую форму свободы. Она – капитанша собственного судна, а значит, никому не подчинялась: ни другой женщине, будь то сама английская королева, ни тем более мужчине, будь то султан, король Швеции или даже самой Франции. И с Бледным Фебюсом девушка намеревалась вести себя так же, как с другими мужчинами: на равных.

Капитан повернулся к Эмине. В отличие от аппетитной Кармен, османская посланница скрыла все свои прелести, закутавшись в красный атлас вуали.

– Вы тоже, мадемуазель, сумели порадовать меня, но по-другому. Там, где экипаж la Loca подарил восхитительный хаос, вы предложили настоящий балет. Идеальный темп гребцов… Точное вспарывание чрева цели… И после красивое расчленение его вашими солдатами.

– Янычары, месье, в самом деле лучшие солдаты в мире, – с гордостью ответила дочь главного визиря. – Дисциплинированные профессионалы, а не дикие корсары.