которому было тридцать два года, и Джон де Невилл, бывший помощник графа Ланкастера, которому было тридцать лет. Большинство было гораздо моложе. Монтегю, главе переворота, было двадцать восемь лет. Джону де Молейнсу, должно быть, было около двадцати пяти. Хамфри де Богуну, который позже стал графом Херефордом и констеблем Англии, был двадцать один год, а два его брата — Эдуард и Уильям — были еще подростками. Самому Эдуарду III еще не было восемнадцати.

Парламент собрался в Лондоне в конце ноября и быстро осудил Мортимера. 29 ноября 1330 года он стал первым человеком, казненным в Тайберне. Его адюльтер с королевой-матерью был позором, о котором лучше было забыть. Изабелла была вынуждена отказаться от богатств, которые она накопила за четыре года власти, и удалиться в безвестность в своих поместьях Хартфорд и Касл Райзинг. Там она содержала большое хозяйство и занималась развлечениями, торговлей и благочестивыми делами. Приличия соблюдались скрупулезно. Когда она умерла в 1358 году в возрасте шестидесяти шести лет, ее похоронили в мантии из красного аксамита, подбитой желтым шелком, которую она надела на свою свадьбу[162].

* * *

Эти события всколыхнули ход отношений между Англией и Францией. Большой Совет, который Мортимер и Изабелла созвали для рассмотрения вопроса об обороне Гаскони, должным образом собрался в большом зале Ноттингемского замка 15 октября 1330 года. Но он безрезультатно прекратил свою работу 19 октября, всего за несколько часов до переворота. После этого наступил период паралича, за которым последовала смена политики. Непримиримость перед лицом французских угроз была политикой, которая особенно ассоциировалась с королевой-матерью, а ее исполнение — с дипломатами, такими как епископы Вустера и Норвича, которые были ее протеже. В начале ноября 1330 года Эдуард III приказал Джону Шордичу, клерку канцелярии, который был одним из главных экспертов правительства по Аквитании, подготовить отчет о текущем состоянии переговоров с Францией, который должен был быть представлен Парламенту в конце месяца. Предположительно, отчет был представлен должным образом, но результат этого не зафиксирован. Было бы удивительно, если бы Парламент был в восторге от перспективы дальнейших ссор с Францией. Ясно лишь то, что к началу 1331 года, вероятно, в результате отправки Карла Алансонского на юго-запад, Эдуард III решил дать Филиппу VI то, что он хотел. Нет причин полагать, что его сердце не было расположено к этому. У Эдуарда III не было обиды его матери на французского короля, и насущной проблемой было избежать полной потери того, что осталось от герцогства, ради принципа, который, казалось, не имел значения. В феврале 1331 года из Англии отправилось особенно грандиозное посольство. Его возглавляли епископы Вустера и Норвича и три рыцаря, пользовавшихся доверием Эдуарда III, включая Уильяма Монтегю. Очевидно, что капитуляция должна была стать достойным событием. Переговоры проходили в Париже под сильным давлением. Граф Алансонский уже находился на юго-западе и, как считалось, осаждал Сент (известие о том, что он его захватил, еще не пришло). Следующей линией обороны была сама Жиронда и города-крепости Бург и Блай на ее северном берегу. Условия были быстро согласованы. 30 марта 1331 года Эдуард III опубликовал письма, объясняющие, что он не принес сеньору полный оммаж в 1329 году, потому что ему сообщили, что есть некоторые сомнения в том, обязан ли он это делать. Но теперь, ознакомившись с истинным положением дел, он пожелал, чтобы оммаж в Амьене рассматривался как полный, и пообещал, что он и его преемники будут приносить оммаж в надлежащей форме и в будущем.

Капитуляция англичан была почти столь же полной, когда дело дошло до территориального вопроса. Филипп VI пообещал, что простит Эдуарда III за его медлительность в вопросе принесения оммажа и отменит указ о конфискации, принятый в Парламенте. Он также обещал отменить приговор об изгнании, который был наложен на лиц, причастных к нападению на бастиду Сен-Сардо. Чего Филипп VI не сделал, так это не помиловал отца Эдуарда III за его поведение в том неясном деле. Должна была быть образована еще одна совместная комиссия по образцу конференции в Периге, которая потерпела столь полный провал. Комиссары должны были получить приказ о взаимном возврате территорий, захваченных силой оружия в Аквитании после Войны в Сен-Сардо. Но это было делом настолько отдаленным, насколько Филипп VI мог себе позволить. Завоевания, сделанные французами в ходе самой войны, старательно игнорировались. Все, что было сказано о них, это то, что Эдуард III может обратиться к Филиппу VI за их возвратом в будущем, и в этом случае французский король сделает то, что обещал сделать его предшественник в мае 1325 года, а именно все, что ему покажется нужным. Филипп VI уже дал понять, что он считает правильным. По его мнению, отец Эдуарда III был осужден в соответствии с надлежащей правовой процедурой, а приобретенные провинции принадлежали французскому королю по праву завоевания[163].

Очевидно, что послы договорились в Париже о встрече двух королей. Но по какой-то причине Эдуард III не хотел, чтобы об этом стало известно всем. Он отплыл вместе с епископом Уинчестерским из Дувра 4 апреля 1331 года в условиях строжайшей секретности, переодетый купцом и в сопровождении всего пятнадцати рыцарей. Он оставил письма-патенты, в которых сообщал, что отправился исполнить обет паломничества и сделать "некоторые другие вещи, касающиеся благополучия нас самих и нашего королевства". Филипп VI встретил Эдуарда III в Пон-Сент-Максанс, на небольшом расстоянии к северу от Парижа, и они вместе поехали в охотничий домик французского короля в Сен-Кристоф в лесу Халатте. Французский король оказался на удивление сговорчивым. Эдуард III был избавлен от нового акта оммажа, Филипп VI объявил себя удовлетворенным обменом письмами, определяющими итог предыдущей церемонии. Филипп VI уже отозвал свою армию с юга и обещал возместить Эдуарду III ущерб за разграбление Сента графом Алансонским. Карл Алансонский превысил свои полномочия, объяснили ему; письма с приказом прекратить это, к сожалению, пришли слишком поздно. Некоторые мелкие разногласия были устранены. Эдуард III выразил заинтересованность в совместном с Филиппом VI крестовом походе против испанских мусульман. Филипп VI был должным образом удовлетворен. Два короля расстались друзьями или, по крайней мере, "не врагами", как выразился французский официальный хронист[164].

Сомнения хрониста были вполне обоснованными. Были улажены только ссоры ближайшего прошлого. Более трудноразрешимые проблемы, возникшие еще в 1259 году, остались незатронутыми. Обе стороны прекрасно понимали это. Когда Парламент собрался в Вестминстере в сентябре 1331 года, канцлер, Джон Стратфорд, в своем вступительном слове сделал обзор имеющихся альтернатив. По его словам, существовало три способа урегулирования отношений с королем Франции: во-первых, передать все нерешенные споры на рассмотрение пэров Франции и подчиниться их решению, как, по-видимому, предлагал сделать Филипп VI; во-вторых, путем переговоров, ведущих к брачному союзу и постоянному