Шрифт:
Закладка:
3 июля 1739 года выдалось изнуряюще жарким. Леди Рондо, жена английского резидента, присутствовавшая на церемонии бракосочетания, оставила нам описание новобрачных. Принц Антон, в камзоле из белого шелка, с длинными локонами, показался ей красивым, но печальным, как бы предчувствовавшим трагическую судьбу совершавшегося брака. Четыре косы невесты обильно были украшены бриллиантами, подаренными Императрицей Анной. На голове сияла маленькая корона. Платье из серебряной парчи сверкало на солнце, отбрасывая маленькие зайчики на огромную толпу дипломатов, военных, фрейлин.
После обильного застолья новобрачные проследовали в опочивальню. Молодую жену облачили в легкий ночной капот белого атласа. Через час к Императрице, остававшейся за столом, приблизился А.И. Ушаков и, благоговейно склонившись к августейшему уху, что-то тихо доложил. Все присутствовавшие замерли от гнева, четко отобразившегося на благодушном лице государыни.
Неизвестный художник. Портрет императрицы Анны Иоанновны. XVIII в.
Она резко поднялась и, тяжело опираясь на руку главы Тайной Канцелярии, проследовала в дворцовый сад. Отправимся и мы за этой парой…
Череда белых ночей уже миновала, но невские сумерки были еще прозрачны, а вышедшая луна освещала пышные заросли, таившие свежесть и пряные запахи цветущих кустарников. Ведомая Андреем Ивановичем, Анна уверенно проследовала в самую гущу деревьев, тянувшихся вдоль бассейна. У редких коптящих фонарей, словно статуи, замерли часовые. Впереди замаячило светлое пятно – белые одежды прятавшейся в саду невесты. Анна широким шагом легко преодолела высокую клумбу, закатав рукава и уперев руки в бока, остановилась над сжавшейся в трепещущий комочек племянницей: «Где место твое? В постели с мужем! Пошто шляешься по садам?» Принцесса, глядя исподлобья, сверля тетку глазами, тихо, но четко ответила: «Противен он мне. Другого люблю». Обомлевшая от дерзости Анна сразу вспомнила манеру держаться покойной сестры. «В мать пошла, супротивица! Мне наследник нужен. О России думай, дура!» И удары посыпались на Анну Леопольдовну (Долгоруков П., 1909; Гребельский П., Мирвис А., 1992). Мощной рукой схватив племянницу за косы, не обращая внимания на заметавшегося Ушакова и часовых, императрица повлекла девушку, как ягненка, обратно во дворец, осыпая грубой бранью. Двери спальни, осыпая чешуйки позолоты, с грохотом распахнулись от мощного удара ноги государыни.
Швырнув невесту на постель, как боевой трофей, Анна Иоанновна подмигнула совсем оробевшему Антону: «Ну, с Богом, зачинайте! Если еще раз сбежит – на портомойню отправлю». И, расхохотавшись басом, выплыла из опочивальни, как фрегат Петра Великого, в ожидавшие ее с трепетом «придворные воды».
* * *
Кем же были юные новобрачные? Как оказались они в огромной, блистающей позолотой дворцовой спальне? Чьи интересы привели туда Анну и Антона? История возникшей 3 июля 1739 года семьи по обилию интриг, детективному сюжету, страшным кровавым эпизодам не имеет аналогов не только в истории Дома Романовых, но, пожалуй, и среди других владетельных династий Европы. Переведем стрелки часов истории. На циферблате – восьмидесятые годы XVII века…
По мере того, как росли юные цари Иоанн и Петр, правительница царевна Софья все яснее видела непрочность своего положения; в беседах с Василием Голицыным она обдумывала план удержания господства над братьями и власти над Россией. Мысль об удалении Петра от трона, даже об убийстве юноши, стала туманить голову сестры; не раз сообщала она об этом фавориту. Князь Василий благоразумно удерживал ее от преступления, а для упрочения положения предложил женить Ивана Алексеевича. Царь Иван был от природы «скорбен главою», косноязычен, страдал цингой; и на восемнадцатом году от рождения, «обремененный немощью духа и тела, служил предметом сожаления бояр, его окружавших. Жених он был плохой, но, весь во власти царевны Софьи, не противился ее желанию» (Семевский М.И., 1989).
Греческий историк Феодози (1774) писал, что брак Ивана был задуман князем Голицыным, который, считая насильственные меры против Петра опасными, советовал Софье: «Царя Иоанна женить, и когда он сына получит, кой натурально имеет быть наследником отца, то не трудно сделаться может, что Петр принужден будет принять чин монашеский, а Софья, за малолетством сына Иоаннова, пребудет в том же достоинстве».
Дело стало за невестой. По обычаям старины в царские терема свезли дочерей московской аристократии. Засуетились родители, закипели страсти придворных честолюбцев. Немощи Ивана были забыты; все ждали его выбора. Был ли он решен Софьей или предоставлен на произвол жениха – неизвестно; но в толпе юных боярышень близорукие очи Ивана остановились на круглолицей толстушке Прасковье Салтыковой. Подобные выборы невест бывали ранее сложнее: боярышням отводили покои, каждой отдельно; угощали всех за столом, увеселяли забавами. Царь присматривался к ним, прислушивался к беседам, осматривал по ночам, кто как спит – не беспокойно ли, и, наконец, отдавал избраннице платок и перстень. Остальных щедро одаривали разными вещами и распускали по домам. На этот раз воля Софьи и немощь Ивана упростили дело, и двадцатилетняя Прасковья без дальнейших испытаний была наречена невестой государя.
Если верить картине, «скомпанованной» по портрету, хранящемуся в московском Новоспасском монастыре, то невеста была высока, стройна, полна; длинные темные волосы густыми косами ниспадали на круглые плечи; круглый подбородок, ямочки на щеках, красивые завитки на невысоком лбу, – все это представляло девушку интересную, веселую и миловидную.
Обряд венчания 9 января 1684 года совершал Святейший Патриарх Иоаким. Звон был в большой новый колокол, а с пришествия государя в собор – во все колокола, и не умолкал до молебна. После венчания и свадебного стола именитые гости, проведя новобрачных в опочивальню, уселись за столы, выжидая «час боевой, когда дружка принесет весть, что у царя доброе совершилось. А на утро следующего дня, как велось обыкновенно, царю и царице готовили мыльни разныя, и ходил царь в мыльню, и по выходе из нея возлагали на него сорочку и порты, и платье иное, а прежнюю сорочку велено было сохранять постельничему. А как царица пошла в мыльню и с нею ближния жоны, и, осмотря сорочку, показали сродственным жонам немногим для того, что ея девство в целости совершилось, и те сорочки и простыни, собрав вместе, сохраняли в тайное место»[43]. Нет причин думать, чтобы все эти формальности не были выполнены, притом удовлетворительно; брачное торжество было «в добром совершении», и родственники новой царицы ликовали за свадебными столами. Родня Прасковьи была обширная: Салтыковы принадлежали к именитейшим фамилиям. Происхождение их восходит к XIII веку: предок Михайло Прушанин выехал из Пруссии в Новгород; от него пошли в пятом колене Морозовы, Чоглоковы, Шестовы,
