Иностранные дипломаты, наблюдавшие за ситуацией в России, были единодушны в том, что после смерти мужа Екатерина разительно изменилась. Не осталось и следа от скромной, домовитой хозяйки петровского двора. Времяпрепровождение императрицы заключалось в балах, пикниках, обильных застольях, поездках на лодках. Уже весной 1725 года послы отмечали, что траур по покойному царю стал соблюдаться формально. Вот пример одного из развлечений. В полночь на 1 апреля 1726 года по приказу Екатерины I в городе ударили в набат, оповещавший обычно о массовых бедствиях (пожарах, наводнениях). Когда полуодетые перепуганные петербуржцы выбежали на ночные улицы, они узнали, что таким образом ознаменован приход «Дня смеха». Развлечения во дворце стихали обычно лишь к четырем-пяти часам утра. Непременным их участником был и официальный фаворит царицы камергер граф Густав Левенвольде. День и ночь в жизни Екатерины поменялись местами. Получить аудиенцию у императрицы стало событием даже для Меншикова. Любимой забавой ее была следующая. Она опускала в большой бокал с красным вином червонцы, кольца и дарила их гостям с условием – выпить спиртное залпом!

Роскошная черная коса, алые губы, блестящие темные глаза, полные щеки, горящие румянцем, нежная белизна шеи, плеч, высоко поднятой груди – так описывает Екатерину Алексеевну, изучив множество ее портретов конца 1710-х – начала 1720-х годов М.И. Семевский (1884). Именно такой, в расцвете жизненных сил и обаяния, изображена Екатерина I на известном портрете Жана Марка Натье, написанном в 1717 году. Ныне картина экспонируется в зале № 286 Государственного Эрмитажа. Ничто не позволяет заподозрить, что эта яркая, пышущая здоровьем молодая брюнетка – на пороге последнего десятилетия своей жизни…

А вот описание ее внешности уже после смерти мужа – обрюзгшее багрово-красное лицо, отвисшие щеки и подбородок. Еще один бесстрастный свидетель внешности Екатерины I незадолго до смерти – ее портрет на серебряном рубле 1727 года. Держу в руках эту редкую теперь монету, внимательно рассматривая. Одутловатый женский профиль с небольшим вздернутым носиком, дугообразная бровь, отвисший двойной подбородок, на высокой пышной прическе – маленькая изящная корона…

На фоне синюшного румянца щек Екатерины проступили мелкие вены – злая печать Бахуса, метившего ею многих своих поклонников. Неестественно яркий румянец императрицы нашел отражение как в письмах современников, так и на ее портретах, написанных в последние годы жизни. М.И. Семевский (1884), ссылаясь на «Записки» княгини Дашковой, приводит письмо персидского шаха по поводу восшествия на престол Екатерины I. «Я надеюсь, что Бог не одарил тебя любовью к крепким напиткам; я, который пишу к тебе, имею глаза, подобные рубинам, нос, похожий на карбункул, и огнем пылающие щеки; и всем этим обязан несчастной привычке». Выдержать такой ритм жизни было трудно даже молодым здоровым людям, составлявшим двор Екатерины. Неудивительно, что к концу 1726 года стали нарастать признаки декомпенсации в состоянии здоровья царицы – ее стали мучить приступы одышки и удушья, появились отеки ног, нараставшие к вечеру. С начала 1727 года к ним присоединились боли в груди и частые периоды лихорадки. Екатерина была вынуждена слечь в постель. В кратковременные периоды улучшения, превозмогая себя, она выходила из спальни, принимала участие в развлечениях, но скоро стало ясно, что болезнь не отступит. «Государыня до того ослабла и так изменилась, что ее почти нельзя узнать», – писал в апреле 1727 года дипломат Маньян (Павленко Н.И., 1984).

5 апреля, в день рождения Екатерины, на лед Невы перед дворцом были выведены гвардейские полки. Со стен Петропавловской крепости и от Адмиралтейства прозвучали пушечные залпы. Царица сидела в кресле у открытого окна, наблюдая парад. С трудом поднялась, поддерживаемая придворными, вернулась в спальню, легла в постель. В этот день она подарила дочерям и приближенным несколько копий своего знаменитого портрета, написанного французом Каравакком. Вечером вновь возник приступ лихорадки, императрица стонала, бредила. 10 апреля консилиум врачей поставил диагноз «злокачественной горячки». Поскольку до первой половины XIX века воспаление считалось основой большинства болезней, то лечили их охлаждающими процедурами (например, помещением пузыря со льдом на голову) и кровопусканиями, добавляя к ним прием различных настоев и отваров из трав. Такое же лечение получала и императрица, однако оно существенно не помогало.

Из «Врачебных замечаний о последней болезни и кончине императрицы Екатерины I» В. Рихтера (1820) следует: «Существует мнение, что душевное беспокойство было причиной ее последней болезни, а также то, что она скончалась якобы от яда, данного рукой врача». В архиве находится копия с донесения лейб-медика архиатра И.Л. Блюментроста, в котором сказано, что «10 апреля 1727 года почувствовала воспаление в груди. К ожидавшемуся к седьмому дню болезни критическому перелому тем более умножался кашель и стеснение в груди, так что врачи без труда могли предвидеть возрождение нарыва на легком, что подтвердилось за четыре дня до смерти истинно гнойной мокротой, в большом количестве выходящей через харкание. Слабость умножалась час от часу…».

В краткие периоды улучшения самочувствия, с лихорадочным румянцем, Екатерина пыталась заниматься делами: не читая, подписывала указы, которые готовил А.Д. Меншиков. Прогноз врачей, уверявших, что, поскольку симптомы чахотки возникли у императрицы в зрелом возрасте, болезнь будет развиваться медленно и доброкачественно, – не оправдались. Обострение, возникшее в апреле 1727 года, едва удалось снять постельным режимом, средствами, успокаивавшими кашель и общеукрепляющими. К сожалению, Екатерина не придерживалась рекомендованного медиками режима – она прекратила принимать лекарства, вновь начались ночные увеселения со спиртными напитками. Кувшин с ее любимым венгерским вином постоянно находился в спальне. Существует легенда о сне, виденном императрицей за несколько дней до смерти. Ей приснился муж, манивший Екатерину за собой, на небо. Она поднялась над землей и увидела внизу дочерей, Анну и Елизавету, окруженных шумной пестрой толпой…

Утром 5 мая Екатерина, собрав силы, приняла Меншикова, подписала несколько указов, а также завещание. Днем на высоте одного из приступов кашля возникло обильное кровохарканье с примесью гноя – видимо, произошло опорожнение полости (гнойника, каверны —?), образовавшейся в легком. Положение государыни стало быстро ухудшаться.

Наступила суббота, 6 мая 1727 года. Оставаясь в сознании, жадно вдыхая теплый весенний воздух, врывавшийся в широко открытые окна дворца, Екатерина Алексеевна тихо угасала. Днем начался бред. Кончина последовала около девяти часов вечера. И.Л. Блюментрост констатировал наступление смерти. Екатерина Алексеевна умерла в возрасте 43 лет. Закончился жизненный путь лифляндской крестьянки Марты, ставшей Императрицей Всероссийской. Поистине, волшебная история о Золушке…

Достоверно неизвестно, что же обусловило наступление смерти Екатерины. Некоторые признаки: бочкообразно вздутая грудная клетка, кашель с обильным отделением гнойной мокроты, позволяют