разберемся. Старый знакомый это.

– Ого! – Быков пригляделся. – Так это же тот самый участковый! Как его? Осинкин, вроде.

– Он самый, – я направился капитану навстречу, посмотреть в его бесстыжие глаза.

Завидев меня, Осинкин ничуть не смутился, а даже наоборот, радостно вскинул пухлые руки, утянутые в китель:

– Андрей! А ты чего здесь? Не видел хулиганов? На площади только что морду вон тем хлыщам набили.

– А ты что, дядя Петя, теперь на жалобы фарцовщиков выезжаешь?

– Они тоже люди, – вздохнул старший участковый, – хотя и прохвосты. Я просто дежурю сегодня. Поэтому все “хулиганки” по городу мои. А то, что это барыги, а не просто студенты, это мне известно. Морда у одного знакомая. Вон тот на моем участке раньше значки, ремни и всякую мелочевку толкал. Потом Сафонов приказал напрячь весь этот торгашный элемент. Я взялся, знаешь, за работу. Рейдовал с дружинниками. Гонял их на своем участке. Думал, боремся с фарцой, а оказалось все наоборот. С моего участка все спекулянты после моих рейдов и рейдов ОБХСС почему-то переместились сюда, на площадь Механизаторов. Как по волшебству.

Он криво усмехнулся, ожидая, что уж я-то его пойму. А я пока что не знал, что и думать. Осинкин, надо сказать, никогда безгрешным не был, вспомнить только одну историю нашего знакомства, а всё-таки подозревать его мне было сложновато.

– Ну так это же прекрасно, теперь можно всех барыг хлопнуть в одном месте, – подмигнул я ему, продолжая разговор.

Но Осинкин только глаза опустил.

– Вот в том-то и оказия. Тут их трогать запрещено. Представляешь?

– Как это?

– А вот так. Негласное распоряжение Сафонова. Дескать, они уголовному розыску оказывают помощь в качестве осведомителей. Конечно, под это дело кого угодно подогнать можно, но чтобы фарца?

– Бред…

– И я так думаю, скупкой краденого они, конечно, не занимаются, барыжат шмотьем импортным да сигаретами. С иностранцами напрямую не контактируют. Весь товар из Москвы им кто-то привозит. Да, тем более, иностранцы милиции совсем не интересны. Это контингент конторы.

Он помолчал. Я понимал, что время идет, и хлыщ в красном пиджаке сейчас снова вой поднимет, но разговор важно было довести до конца своим чередом, и я просто слушал шум улицы и ждал.

– Получается, что у товарища Сафонова здесь свой некий интерес. Подумай, специально согнал всех на одну плантацию, чтобы проще контролировать было. И сейчас меня направили разобраться с инцидентом.

– Целого капитана, – сочувственно кивнул я.

Осинкин кивнул назад, в сторону “УАЗа”.

– А я о чем, сержантов вполне бы хватило. Так ведь нет. Сафонов распорядился, чтобы именно дежурный участковый выехал.

От его искреннего раздражения на душе у меня отлегло. Дядя Петя явно не при делах. А скорее наоборот, стал догадываться о коррупционных схемах начальства.

– Так это ты им по мордасам надавал? – продолжал Осинкин, уже догадавшись, что я ему не случайно тут попался. – Ну и правильно. Выжигать гадов каленым железом нужно.

– Ну, не скажи… Фарцовщики – предприимчивые ребята. Зачатки бизнеса в нашей стране развивают. Хотя он запрещен. Пока.

– Бизнес, мать его за ногу. Слов я таких не знаю, Андрей, только скажу одно – барыга, он и есть барыга. Когда прочие граждане на предприятиях горбатятся и месяцами копят на холодильник, эти тунеядцы с них за шмотку бесполезную в три шкуры дерут. Наживаются на нашем брате безбожно.

– Согласен… Цены они ломят, конечно, заоблачные. Еще и нагло так. Что с “хулиганкой” будем делать? – я кивнул на фарцовщиков, что кучковались чуть поодаль у фонтана и косились на нас с участковым, ожидая, очевидно, что он вот-вот нацепит на меня наручники и затолкает в “воронок”. – Терпилы, вон, с нас глаз не сводят.

– А я вызов спишу в номенклатуру, мол, информация не подтвердилась. Приехал на место – ни заявителей, ни хулиганов нет. По собственному почину разбежались.

– Спасибо, дядь Петь, должен буду…

– Тебе спасибо, Андрюха.

– А мне-то за что?

– Хоть кто-то в нашем гадюшнике порядок пытается навести.

Я с искренним недоумением на него уставился. Ну, не мордобой же он имеет в виду?

– Ты это о чем?

Осинкин хитро прищурился:

– Думаешь, я не понимаю… Сейчас ты здесь с фарцовщиками закусился, что под Сафоновым ходят, а в тот вечер, когда на него напали, я вас видел на крыльце Управления. С тобой еще тип странный был, неразговорчивый. У которого морда протокольная и взгляд холодный, как зима на Чукотке.

– Не пойму, к чему ты клонишь, дядь Петь, – я попытался включить дурачка, на всякий случай.

– Понимаю, что дела у тебя не для огласки. Только я не дурак. Все вижу. Сафонов ранил одного в правую руку. Лица он его не видел. Мы потом всем личным составом по больницам и травмпунктам рыскали в поисках такого раненого. Огнестрелы в руку не каждый день случаются. Слава Богу, не нашли.

Да уж, звучало такое странно, если не сказать – двусмысленно. Да и наблюдательности такой я от него не ожидал – недооценил коллегу.

– А ты поморщился от боли, когда руку я тебе правую пожал. Да ты не боись. Тебя не выдам. Раз ты решил под Сафонова копать, значит, есть веские причины. Эту гниду давно приструнить надо.

– Спасибо, дядя Петя. Тогда, если что, могу я рассчитывать на тебя?

– Прости, Андрюха. Мне до пенсии хрен да маленько. А у меня семья. Не могу я ими рисковать. Был бы как ты – в поле ветер…

– Да ладно, я все понимаю…

– Помочь смогу, но разве что советом. Или информацией какой. По-дружески.

– И на этом спасибо. А сейчас пожми мне еще раз руку. Чтобы хлыщи видели. Да не дави ты так, рана болит… Больше для виду. Вот. А теперь уезжайте.

– Ты что задумал, Андрей? – обеспокоенно спросил Осинки, косясь на фарцовщиков. – Не лез бы ты к ним, от греха подальше.

– Не боись, дядь Петь, если что – я тебя не видел, ты меня тоже…

– Бывай, Андрюха, – капитан вернулся к машине. “УАЗ” скрежетнул коробкой передач и, выплюнув облако дыма, укатил с площади.

– Какие планы? – тут же спросил Антон.

– Будем продолжать ворошить осиное гнездо, – ответил я. – Раз уж начали. Нам нужно, чтобы шершень показался.

– Что ты придумал?