Шрифт:
Закладка:
– Ничего? – спросила Шерри.
– Ничего, – согласился я, глянул на часы и сообщил: – Перерыв на обед.
Она закрыла магазин, и мы по счастливой случайности набрели на ресторан английской кухни, где нас усадили за уединенный столик в дальнем зале. Я заказал бутылку «Пуйи-Фюиссе», чтобы было чем запить омара, а когда отдышался от ценника, мы приступили к еде и много смеялись, и не только из-за вина – вместе нам было хорошо и становилось все лучше и лучше.
После обеда мы вернулись в «SEAVIEW» и поднялись в комнату Джимми.
– Наверное, это наш последний шанс, – предположил я. – Если у него имелись секреты, он хранил их здесь.
Но ясно было, что впереди долгие труды. В комнате сотни книг и целые кипы журналов – в основном «Американский авантюрист», «Трезубец», «Дайвер» и другие издания, посвященные подводному миру и его исследователям, а в изножье кровати – целая полка скоросшивателей.
– Предоставлю это вам, – сказала Шерри и удалилась.
Я переложил содержимое одной из полок на стол, начал просматривать публикации по диагонали и тут же понял, что задача даже сложнее, чем казалось поначалу. Джимми имел привычку читать с карандашом в руке, испещряя поля заметками, комментариями, вопросительными и восклицательными знаками и подчеркивая все, что казалось ему любопытным.
Я упорно читал, выискивая что-то хоть отдаленно связанное с островом Сент-Мэри.
Около восьми взялся за полку, где хранились скоросшиватели. Первые два оказались заполнены газетными вырезками о кораблекрушениях и прочих морских происшествиях. На третьем, в обложке из черного дерматина, не имелось никаких опознавательных знаков. В нем я обнаружил тонкую стопку бумаг и сразу понял, что эта папка отличается от остальных.
Здесь хранились комплекты писем с конвертами и марками – всего шестнадцать штук, и каждое адресовано господам Паркеру и Уилтону с Фенчерч-стрит.
Все написаны разными людьми, но элегантным почерком прошлого столетия.
На конвертах почтовые штемпели всевозможных окрестностей старой империи – Канады, Индии, Южной Африки – и почтовые марки девятнадцатого века. Одни эти марки уже тянули на весьма приличную сумму.
По прочтении первых двух писем стало ясно, что господа Паркер и Уилтон были доверенными лицами и торговыми агентами, действовавшими по поручению высокопоставленных клиентов на службе королевы Виктории. В письмах содержались распоряжения насчет недвижимости, денежных сумм и ценных бумаг.
Даты отправки варьировались в пределах довольно скромного периода: с августа 1857-го по июль 1858 года. По всей видимости, торговец антиквариатом или аукционист выставил их на продажу единым лотом.
Я бегло просмотрел письма, но счел их содержание невыносимо скучным. Однако в одностраничном письме номер десять обнаружилось кое-что интересное, и у меня засвербело под ложечкой.
Два слова подчеркнуты карандашом, а на полях – пометка, сделанная рукой Джимми Норта: «Б. Муз. E.6914(8)». Но внимание мое привлекли сами слова: «Утренняя заря». Их я уже слышал – хотя не помнил, когда и где, – и они показались мне важными.
Я тут же взялся читать письмо с самого начала. В графе «Адрес отправителя» значилось лаконичное: «Бомбей», а рядом стояла дата: «16 сент. 1857».
Уважаемый Уилтон,
строго предписываю принять с надлежащей заботливостью и определить на надежное хранение пять багажных мест, отправленных от моего имени на Ваш лондонский адрес на борту принадлежащего досточтимой компании судна «Утренняя заря», что выходит из нашего порта до 25 числа сего месяца и направляется в пристань компании в порту Лондона.
Прошу со всей поспешностью подтвердить получение груза.
Остаюсь искренне Ваш,
Сэр Роджер Гудчайлд, полковник,
командующий офицер 101-го личного королевы стрелкового полка.
Доставлено по любезности капитана ее величества фрегата «Пантера».
Бумага зашуршала, и я понял, что рука моя взволнованно дрожит. Я чувствовал, что напал на след. Вот он, ключ к разгадке. Я тщательно расправил письмо на журнальном столе и придавил серебряным ножичком для бумаг.
Стал внимательно перечитывать, но меня отвлекли. Зашумел автомобильный мотор: кто-то миновал ворота и ехал по дорожке к дому. В окне сверкнули фары, а потом машина свернула за угол.
Я настороженно выпрямился. Шум мотора стих. Хлопнули дверцы.
Наступила долгая тишина, а потом я услышал неразборчивую мужскую речь и раздраженные возгласы и начал вставать из-за стола.
Затем Шерри вскрикнула, и этот звук, пронесшись по старинному дому, ланцетом вонзился мне в мозг и пробудил защитный инстинкт столь чудовищной силы, что я слетел по лестнице в прихожую, даже не осознав, что сорвался с места.
Кухонная дверь оказалась открыта. Остановившись на пороге, я увидел рядом с Шерри двоих мужчин. На том, что постарше и погрузнее, было бежевое пальто из верблюжьей шерсти, на голове – твидовая кепка, на сероватом тяжелом лице – глубоко посаженные глаза и тонкие бесцветные губы.
Он прижал Шерри к стене у газовой плиты, завернув руку ей за спину так, что ладонь оказалась между лопаток.
Второй был помоложе, тощий и бледный, без головного убора, в кожаной куртке, с соломенными волосами до плеч. Радостно улыбаясь, он не спеша опускал вторую руку Шерри к голубым огонькам газовой горелки.
Шерри отчаянно вырывалась, но держали ее крепко, и в пылу сражения прическа ее пришла в совершенный беспорядок.
– Не торопись, дружбан, – сдавленно просипел человек в кепке. – Пускай все обмозгует.
Шерри вскрикнула снова: пальцы ее неумолимо приближались к шипящим голубым огонькам.
– Валяй, родная, хоть всю башку себе откричи! – рассмеялся блондин. – Никто тебя не услышит.
– Кроме меня, – поправил я.
Они обернулись, и я прочел у них на лицах комичное изумление.
– Кто… – Блондин тут же отпустил Шерри и полез в задний карман.
Я стукнул его дважды, с левой в корпус, а с правой в голову, и, хотя остался не особенно доволен обоими ударами – они получились какими-то несолидными, – парень обмяк, тяжело перевалился через стул и врезался в буфет. Уделять ему дальнейшее внимание было некогда, и я направился к обладателю твидовой кепки.
Тот держал Шерри перед собой и, как только я сделал первый шаг, толкнул ее в мою сторону. Такая подлянка застала меня врасплох, и я вынужден был заключить Шерри в объятия, чтобы мы с нею устояли на ногах.
Человек развернулся и выскользнул в дверь, которая оказалась прямо перед ним. Я же распутался с Шерри и пересек кухню, потратив на это несколько секунд. Когда выломился во двор, человек был уже на полпути к престарелому спортивному «триумфу».
Он оглянулся, и я буквально увидел, как он просчитывает ситуацию. Сесть в машину и развернуться, прежде
