и митрополита Елевферия. Узнав об этом, Владыка Елевферий 17 марта 1931 г. сообщил Заместителю Патриаршего Местоблюстителя о необходимости пребывания епископа Вениамина в Париже: «По частным сведениям из Парижа преосвященный Вениамин действует с присущей ему энергией, ободряет малое стадо, понемногу привлекает новых членов, возрождает интерес к стоянию в Истине, быть верными Патриархии. Расширение церковного дела, если Бог судит то, будет идти, если не произойдет чуда Божия, медленно. Если бы Господь послал священника, по энергии могущего заменить епископа Вениамина, то тогда можно было бы отпустить его в Японскую миссию. Но теперь, когда дело положительно только в зачатке, я полагаю, епископ Вениамин нужен в Париже. В Японской миссии неотложной нужды в нем пока нет». [11, с. 303–325] Прислушавшись к рекомендации Владыки Елевферия, митрополит Сергий (Страгородский) 31 марта отправил следующее письмо епископу Вениамину: «Что касается Японии или Кореи, то я бы просил Вас пока с этим повременить. Теперь же Вы нужны в Западной Европе. О настоящем моем совете Вам Вы сообщите и архиепископу Сергию, вероятно, и он будет со мною согласен». Епископ Вениамин выполнил просьбу Заместителю Патриаршего Местоблюстителя и остался в Париже, на Пасху 1931 г. сообщив митрополиту Сергию: «Относительно Японии и Кореи – слушаюсь Вашего голоса совершенно спокойно; принимаю как послушание. Архиепископу Сергию напишу». [5, с. 182–185]

В марте 1931 г. по благословению архиепископа Сергия (Тихомирова) из Харбина в Сеул прибыл священник Александр Чистяков. Его деятельность в основном ограничивалась совершением треб и богослужений, он также заведовал хозяйством Миссии. Несмотря на отсутствие средств, продолжалась посильную миссионерскую деятельность. Около двух раз в году отец Александр посещал миссионерские станы в провинции. В 1931 г. численность православных корейцев на территории Кореи составляла 1100 человек, в 1934 г. действовала одна церковная школа. К концу своего пребывания в Сеуле (1935 г.) священник Александр Чистяков крестил еще 87 корейцев, что в трудных для Миссии условиях было немало. Рукоположение Алексия Ким Ки Хана во диакона в 1932 г. митрополитом Сергием в Токио означало возобновление института корейского духовенства. [31, р. 490] Эти данные свидетельствуют, что православные корейцы снова стали преобладать среди паствы Миссии, и их количество начало понемногу расти. При этом число русских в Корее продолжало сокращаться до конца 1920-х гг., пока российская колония в Сеуле не стабилизировалась на количестве 100–200 человек.

После отделения от Московского Патриархата в конце 1920-х гг. и особенно после личного разрыва в 1931 г. с ее иерархами Владыки Сергия (Тихомирова) Русская Православная Церковь за границей (РПЦЗ) предприняла попытку подчинить себе Корейскую Духовную Миссию. На заседании Архиерейского Синода РПЦЗ от 7 ноября 1933 г. проживавший в Маньчжурии епископ Камчатский Нестор (Анисимов), который некоторое время поддерживал линию Владыки Сергия (Тихомирова) на сохранение канонических связей с Московским Патриархатом, но все же потом перешел в юрисдикцию РПЦЗ, был возведен в сан архиепископа и назначен начальником Русской Духовной Миссии в Корее с пребыванием в Харбине и с титулом Камчатского и Сеульского. [24, с. 203]

Следует упомянуть, что архиепископ Нестор был личным другом Владыки Сергия (Тихомирова), который задолго до революции возглавлял его архиерейскую хиротонию. Впоследствии архиепископ Нестор чувствовал выразившиеся в принятии нового титула своего рода предательство по отношению к митрополиту Сергию, он отправил в Токио несколько писем, где пытался оправдываться и просил принять свои извинения. В конечном итоге Владыка Нестор не был допущен в Корею, да и большая часть корейской православной паствы осталась верна митрополиту Сергию (Тихомирову). На заседании Архиерейского Синода от 13 апреля 1934 г. было решено освободить архиепископа Нестора от должности начальника Корейской Духовной Миссии, а «Архипастырское руководство миссионерской работой в Северной Корее вновь поручить Преосвященному Архиепископу Харбинскому и Маньчжурскому Мелетию». [6, л. 18]

Таким образом, Харбинская епархия Русской Православной Церкви за границей продолжила попытки своей миссионерской деятельности в Корее. На севере страны еще с 1925 г. проповедовали миссионеры из Харбина. [32, $. 273] При этом важную роль сыграл служившийся в Корейской Миссии с 1915 г. псаломщик Павел Афанасьев. Выплата его зарплаты была прекращена в мае 1918 г. из-за отсутствия средств, в 1919–1922 гг. он обучался в Восточном институте во Владивостоке и после взятия Красной армией этого города вернулся в Сеул, где надеялся вновь устроиться на службу в Духовную Миссию. Из-за длительного отсутствия в Миссии, незадолго до возвращения в Сеул, – в 1921 г. П. Афанасьев был официально выведен за штат ее сотрудников, поэтому вновь принять его на службу оказалось непросто. Владыка Сергий (Тихомиров) также не благословил псаломщика на труды в Миссии. Тогда П. Афанасьев самостоятельно начал проповедовать Православие в северной Корее и к 1929 г. обратил в Православие 120 корейцев в г. Пхеньяне (по-японски Хэйдз П). [28, р. 75] Подчинившись в 1931 г. правящему архиерею Харбинской епархии архиепископу Мелетию (Заборовскому), П. Афанасьев открыл в Пхеньяне миссионерский стан, где за два года обратил в православную веру около 450 корейцев, из которых 50 стали его активными прихожанами. Сначала он был пострижен Владыкой Мелетием в сан монаха, а в мае 1933 г. рукоположен во иеромонаха. [7, л. 46–49] Отец Павел имел в Пхеньяне домовую церковь, но паства оставалась немногочисленной. Англиканский настоятель пастор Чадвел (впоследствии епископ) знал иеромонаха, и тот не раз пользовался его материальной поддержкой. После 1939 г. сведения об отце Павле отсутствуют. По предположению архимандрита Августина (Никитина) этот русский миссионер и его дело не пережили коммунистического режима и Корейской войны 1950–1953 гг. [1, с. 154]

В 1937 г. в имении Ю. М. Янковского «Новина» (фактически небольшом русском курорте, основанном в 1926 г.), расположенном на северо-восточном побережье страны вблизи корейско-китайской границы (у порта Чхонджин), был построен Воскресенский храм для русских эмигрантов, приезжавших в Северную Корею из Манчжурии в период летней жары в Китае (они жили в «Новине» или находившемся поблизости курорте «Лукоморье»). [25, с. 111; 14, с. 271–286] Миссионерский стан с домовой церковью в Пхеньяне и Воскресенский храм в имении «Новина» оставались в ведении Харбинской епархии Русской Православной Церкви за границей до 1940-х гг. (последние упоминания о них встречаются в 19391940 гг.). [26, с. 69]

В марте 1936 г. митрополит Сергий назначил заведующим Корейской Миссии молодого и энергичного иеромонаха Поликарпа (в миру Георгия Кондратьевича Приймака, 1912–1989). Г. К. Приймак родился 1 апреля 1912 г. во Владивостоке в крестьянской семье, в 1919 г. эмигрировал с семьей в Маньчжурию, где в 1930 г. окончил гимназию в Харбине. В 1931 г. он приехал с матерью в Японию, учился в Токийской Духовной семинарии. В Токио духовным наставником юноши стал митрополит Сергий, 8 марта 1936 г. Владыка рукоположил его во диакона в Воскресенском соборе Токио, 13 марта совершил монашеский постриг отца Георгия Приймака с именем Поликарп, и 15 марта рукоположил во