Шрифт:
Закладка:
Известие о побеге Пожирателей из Азкабана появилось уже в утреннем номере. Рабастан чуть ли не подскочил на стуле и впился глазами в строчки, никак не реагируя на расспросы. Только дочитав заметку до конца, он отдал газету Арктуру. Завтрак был забыт, оба с волнением вчитывались в строчки.
– «…сбежали трое опаснейших преступников – Антонин Долохов, Август Руквуд и Джошуа Трэверс. Они пытались взять в заложники Джорджа и Фредерика Уизли, посаженных накануне в Азкабан за выпуск и продажу опасной для здоровья граждан продукции, но братья-близнецы сумели вырваться от них и спастись. Теперь они возвращены в камеры…»
– Чушь какая-то, – пробормотал Рабастан, когда Арктур зачитал отрывок вслух и вопросительно посмотрел на него. – Тащить с собой двоих осуждённых придурков, когда в заложники можно было взять кого-нибудь из тюремной стражи…
– А здесь и про стражу есть, – Арктур стал читать дальше, – «…сторожевой пост был злодейски обездвижен варварским магловским способом…»
– Узнаю Энтони. – Лестрейндж ухмыльнулся. – Морды он всегда бил просто изумительно. Он называл это русской школой волшебной палочки и кулака, где при экстренных обстоятельствах можно обойтись и без палочки.
– Они захватили у стражников палочки и связку ключей, сумели пройти охрану у ворот и угнать единственную лодку, – повторил Арктур вслух содержание следующего абзаца. – Погоня из-за этого отстала и аврорат сейчас разбирается, почему там так мало лодок.
– Их там всегда было только три, там не для чего держать больше, – вспомнил Рабастан. – Одну лодку всегда держали на одном берегу, другую – на другом, третью – по обстоятельствам. Значит, этой ночью две лодки были по другую сторону пролива. Повезло нашим…
– Объявлен розыск по стране, портреты прилагаются. – Арктур задержал взгляд на колдографиях, сделанных перед заключением арестованных в Азкабан.
Кое-что в них было общее, и он понял, что именно. Порода. Все трое воспринимались как крупные, опасные хищники, преследуемые стаей истерически визжащих шавок, к которой некогда принадлежал и он. Высокий рост, резкие и выразительные черты лиц, в которых просматривалось нечто ястребиное, умный и внимательный взгляд словно бы роднил их всех – и только присмотревшись, можно было разглядеть различия.
Долохов. Ровесник Риддла, он и сейчас выглядел моложе своих лет, несмотря на бурную жизнь и проведённые в Азкабане годы. Чёрные растрёпанные волосы, почти не затронутые сединой, нависшие брови, из-под которых горели неукротимые глаза. Даже в оковах русский маг глядел на своих тюремщиков так, словно это он заковал их в цепи, а не они его.
Руквуд. Этот был ровесником и однокурсником Рабастана – по его же словам, никогда не лезшим в отличники, что не мешало ему быть самым талантливым в выпуске. Если отвлечься от засохшей крови на лице Руквуда, оно было умным и интеллигентным, с едва уловимым оттенком насмешки и презрения в уголках глаз. Бывший невыразимец следил за собой, аккуратная полудлинная стрижка на слегка курчавящихся волосах очень шла ему, равно как и ухоженная короткая, сильно поседевшая бородка. У Лорда в его ведении были магические разработки и шпионаж, он почти не участвовал в боёвках.
Трэверс. Его приёмный отец. Высокий, худой человек с крепкой костью и суровым лицом. Широкий и высокий лоб, уравновешенный волевым подбородком, длинный нос с горбинкой, закруглённый на кончике, глубоко посаженные глаза, чуть опущенные на внешних уголках, где затаились морщинки не столько от возраста, сколько из-за привычки щуриться. Трэверс был на девять лет старше Эдны, матери Арктура, и женился на ней, несмотря на её положение. И не только женился, но и усыновил её ребёнка.
Это Трэверса они с Роном и Гермионой встретили во время ограбления Гринготса. Это он сразу же заподозрил в них что-то неладное, потому и прицепился к Гермионе в облике Беллатрикс. Это он вспомнил, что палочка Беллы была украдена, и заинтересовался личностью Рона под маскировкой, это он бдительно последовал за ними в банк. Это на него бывший Гарри впервые в жизни наложил Империус, который Трэверс, впрочем, благополучно стряхнул с себя уже к началу битвы. Вспоминая об этом, Арктур каждый раз ощущал – нет, не стыд, чего стыдиться, была война – а неловкость вроде той, когда с размаху бьёшь по зубам подкравшегося сзади врага и вдруг обнаруживается, что ты обознался и ударил друга.
Арктур отложил газету. Эти трое – вернее, четверо, если считать сидевшего рядом с ним Рабастана – были живым опровержением сложившегося мнения о том, что в Азкабане человек сходит с ума в течение двух-трёх лет.
– Давно хотел спросить, но неудобно как-то было… – он кивнул на статью. – Как вам всем удавалось столько лет оставаться в своём рассудке? После всего, что я слышал о дементорах… – «и не только слышал» – додумал он про себя.
Тёмные глаза Лестрейнджа на мгновение потемнели ещё больше, но в них тут же вернулся прежний огонёк.
– Дементоры не могут сломать рассудок человека, способного глядеть своим страхам в лицо. Ну и окклюменция, конечно, лишней тоже не бывает. Те из нас, кто этого не выдержал, те сломались.
– Окклюменция? – встрепенулся Арктур, услышав знакомое слово. – Я думал, это редкое умение.
– Не знаю, где ты рос все эти годы, – Рабастан, действительно, ни о чём таком его не выспрашивал, – но точно не у чистокровных. Это у нас вполне обычное умение, неспособность к окклюменции свидетельствует о слабости психики. Легилименция, та встречается реже, но тоже довольно-таки распространена.
– Как?! – Арктур от изумления позабыл, что некоторые вещи лучше не упоминать при Лестрейндже. – Я думал, что во всей Британии есть только три легилимента – Дамблдор, Снейп и сам Волдеморт!
Рабастан весело, снисходительно рассмеялся.
– Теперь понятно, ты вырос среди этих и у тебя хватило ума сорваться у них с крючка. Трое полукровок хвастают друг перед другом, чья легилименция толще! Ты знаешь, в чём главное преимущество легилимента?
– Ну… – Арктур уже спохватился, что сказал лишнее, но Рабастана, похоже, мало интересовало его прошлое. – В том, что он может просматривать воспоминания других людей?
– В том, что никто
