— Ну выбейте ее, что вы в самом деле… — вздохнула она. Мало того, что Ирвина заперли в спальне снаружи — он еще и изнутри закрылся, наверно, для того, чтобы волчьи лапы не смогли справиться с задвижкой.

Этой ночью она не смогла уснуть. Все вслушивалась во тьму и звуки в доме — где-то далеко кто-то стонал сквозь зубы, пытаясь удержать крик. Потом раздался такой рык, словно в доме появилось громадное животное — в рычании были скорбные человеческие нотки.

Ему было больно. Безумно, бесконечно больно.

Охранник примерился было плечом — вряд ли ему приходилось выбивать двери в княжеских домах. В комнате послышались шаркающие шаги и сиплый недовольный голос произнес:

— Не надо ничего выбивать. Сейчас открою.

Дважды щелкнул замок, дверь приоткрылась. Отстранив охранника, Арьяна вошла в спальню, Бейлин потянулась за ней — Ирвин сидел на краю кровати. Растрепанный, с посеревшим лицом, он выглядел тяжело больным — но все же человеком. Пока человеком.

В каком-то смысле Арьяна вздохнула с облегчением.

— Как ты? — спросила она, опустившись на кровать рядом с мужем. Взяла Ирвина за руку — та была тяжелой, словно вырезанной из мрамора. Тяжелой и горячей; Арьяна чувствовала тонкие ручейки пламени, которые плыли под кожей.

От Ирвина веяло тьмой и безумием — как тогда, в поезде. В глазах плыло расплавленное золото. Но он все еще был человеком, он держался и боролся со зверем внутри, и вся суть Арьяны двинулась к нему навстречу, чтобы поддержать и помочь.

Она не знала, было ли это частью той магии, которая соединяет истинную пару. Она просто хотела сделать так, чтобы зверя больше не было.

— Это было неприятно, — Ирвин попробовал было улыбнуться, но улыбка вышла похожей на гримасу. — Честно говоря, не знаю, сколько смогу еще продержаться. Но ты рядом, и мне легче.

Арьяна погладила его по голове. Прижалась к плечу.

— Я останусь с тобой, — тоном, не терпящим пререканий, заявила она. — Все будет хорошо.

Ирвин обнял ее — так, словно хотел никогда не размыкать рук. Бейлин и охранники бесшумно вышли в коридор, прикрыли за собой дверь.

— Я не хочу тебя подвергать даже малейшей опасности, — прошелестел голос, и Арьяна не сразу поняла, что это говорит Ирвин. Так все в нем звенело от боли, так она его истерзала за ночь. — Даже намеку на опасность.

— Я же твоя истинная, — напомнила ему Арьяна. — При мне ты не обратишься.

Ирвин усмехнулся.

— Не хочу это проверять. Я ни за кого так не боялся, как за тебя.

Еще несколько мгновений они молча сидели в обнимку — потом Ирвин отстранился, поднялся с кровати и, проковыляв к окну и глядя в сад, произнес:

— Нам нужно остановить нашего кукловода как можно быстрее. Пока он снова не ударил по моему брату.

Арьяна невольно обрадовалась — раз Ирвин мог думать о чем-то, кроме своего недуга, значит, дело не так плохо, как кажется. Значит, он держится и будет бороться и дальше.

И они победят.

— Как мы вообще узнаем, кто это? — спросила она. — Ваньяцци может назвать имя заказчика… но вряд ли заказчик такой дурак, что представился.

Ирвин согласно кивнул. Обернулся — черты его осунувшегося лица окаменели и заострились, он сейчас не был волком, но все равно выглядел хищником, жестоким и очень опасным.

— Конечно. Наверняка там была просто переписка и деньги с оружием в каком-нибудь потайном месте. Надо трясти Мейв. И Аделарда. Но кто нас с тобой к ним подпустит…

Арьяна устало подумала, что от всего этого и правда можно опустить руки.

— Меня-то к Аделарду точно подпустят, — сказала она. — Я могу, например, притвориться, что ты меня очень сильно испугал — да ты и правда испугал, что тут скажешь. Что я не ожидала того, что ты настолько зверь. Что мне очень страшно, и я нуждаюсь в защите…

— Нет, — отрезал Ирвин. — Нет, ты к нему не пойдешь.

Арьяна понимающе кивнула — нет так нет. Меньше всего ей сейчас хотелось встречаться с Адедардом, его дубинообразной настойчивостью и раздевающим взглядом. Ирвин вопросительно поднял бровь.

— Надо же, ты со мной даже не споришь.

Арьяна только руками развела.

— Не спорю. Незачем. К тому же, он сначала потребует доказательств моей благосклонности… а я не намерена их давать.

Ирвин улыбнулся — пусть улыбка была слабой, но она все равно смогла согреть.

— Но поговорить с Мейв я могу, — продолжала Арьяна, не сводя глаз с мужа. — На правах младшей хармиранской княгини. Потребую ее якобы разорванное платье, прикажу рассказать обо всем, что случилось. И этого мне точно никто не запретит.

Ирвин кивнул. Глядя на него, Арьяна думала о том, что наконец-то он не одинок по-настоящему. Раньше у него были родители и брат, но их нынешняя связь оказалась намного крепче и сильнее тех уз, которые были до этого.

Она хотела, чтобы так было и дальше.

— Хорошо, — кивнул Ирвин. — Только пусть Бейлин поедет с тобой, не хочу, чтобы ты была там одна. А я тогда попрошу привезти мне книги из отцовской библиотеки. Все, в которых что-то есть об истинных парах.

— Ты должен стать истинным для меня, — откликнулась Арьяна. — Во мне нет хармиранской крови… ну и пусть. Мы найдем способ.

* * *

— Вообще Мейв Сарбаранн та еще щучка, — призналась Бейлин, когда они с Арьяной выехали из ворот особняка, и мобиль плавно двинулся по улице. — Старательно притворяется благородной барышней, всегда вся такая возвышенная, достойная, занимается благотворительностью. Все-то у нее лучше, чем у всех.

— Вижу, она тебе не нравится, — сказала Арьяна. Бейлин кивнула.

— Никогда не любила святош. У них обычно с такими рогами бесы, что страшно смотреть, — она плавно повернула руль, выводя мобиль на другую дорогу, и Арьяна невольно залюбовалась ей. Бывшая телохранительница была грубоватой и немного нескладной, но иногда она словно снимала маскирующий плащ, и тогда была видна вся сила и мягкая мощь, что ее наполняли.

— Какие же у нее бесы?

— Говорят, что однажды ее видели в Зеленой слободе. Якобы она принимала клиентов. Была в маске на все лицо, так что ничего, конечно, не доказать, но слух такой ходил.

— Зеленая слобода это что и где?

Ноздри Бейлин дрогнули, словно ей пришлось говорить о чем-то крайне неприятном.

— Это столичный бордельный квартал. Ваэрин туда ездил несколько лет назад. Просто пил чай или вино с девушками и разговаривал с ними, ничего больше. Они его обожали и очень жалели.

Арьяна подумала, что это