– Ну, что вам приглянулось, Борис Петрович?

– Федотько, конечно… «За что воевали»…

– Да-да… Ее галерея приобретает. Сильная вещь… А еще?

– Вот это. Гм… Николай Головин. Вот – «Древний путь» ничего, есть в нем что-то такое…

– Действительно, очень даже ничего! Молодой парень, но бесспорно далеко пойдет. Этот пейзаж тоже его. Как вам, Борис Петрович?

– Н-ну, есть что-то, что-то и в нем есть…

– «Древний путь», конечно, сильнее. И по цвету, и вот менгиры как выписаны… Кстати, приобрести ее не желаете, Борис Петрович? Рамку сделать багетную, совсем конфеткой станет, кабинету лучшего украшения не придумаешь – и строгость, и мудрость прошлого…

– М-можно бы, в общем-то… Вещь неплоха…

И тут же подталкивали к Борису Петровичу неопытного Колю, начинались конкретные переговоры… Молодой художник быстро сбавлял цену до приемлемой для Бориса Петровича; рамку Борис Петрович закажет сам; так, сейчас аванс, а через месяц картина и остальная сумма…

Таким образом в первый же день десяток картин были проданы. И Сергею тоже повезло. Незнакомый ему (но знакомый, конечно, Олегу Девятову) представительный мужчина заинтересовался «Старыми ивами», а Олег профессионально убедил его, что эту вещь обязательно нужно купить.

– Какой контраст, а! – восхищался Олег. – А свет! Взгляните только, как лучи разбиваются об этот хлам… Такую ржавчину я в жизни бы не сумел передать!

Потенциальный покупатель соглашался, качал головой… рука его медленно лезла во внутренний карман пиджака за бумажником.

– Ну и куда теперь? – спросил Девятов, которому не терпелось после удачного дня хорошенько выпить. – Решето, к тебе?

– Мать еще в больнице. Давайте, – пожал плечами тот, замученный многочисленными вопросами, почему он в этот раз не выставлялся.

– Поехали, чего тянуть!

– Я, ребятки, домой, – вздохнул Федотько. – Устал совсем…

– Я тоже, пожалуй. – Витя Минц торопливо пожал на прощание всем руки и направился в свою хибарку, где ждала его жена-красавица, и он, почти трезвый, обрадует ее, сообщив, что одну из его композиций приобретают, отдаст пятьдесят тысяч аванса.

Остальные пошли провожать Михаила Феофановича на абаканский автобус, по пути купили в ларьке несколько бутылок водки, пили из горлá.

– Ну, Феофаныч, давай!

– Наезжай, не забывай Минусинск!

– Вы приезжайте, ребятишки, куда уж мне особо…

Вроде бы попрощались, и тут же решившие пьянствовать на квартире Решетова влезли в тот же автобус – он довезет их до новой части города. По дороге шумели, долго рассчитывались с кондукторшей, объясняли ей, кто едет в Абакан, а кому выходить на Торгушке; просили довезти Федотько – «самого главного среди нас гения» – в целости и сохранности.

– Всё, Феофаныч, счастливо! Вытряхиваемся, эй! Аверьян, не спи!..

Уже почти ночь, но многие ларьки в Торговом центре работают круглосуточно. Покупали колбасу, копченую красную рыбу, снова водку; Саша Аверьянов с радости – продал оба своих пейзажа с березами – взял две бутылки шампанского.

…Седьмое мая. Сергей сидит на скамейке в маленьком сквере рядом с автовокзалом. В руках измятый рулончик папиросной бумаги… Вчера и сегодня уже не пили, валялись в квартире Сани Решетова, пытались пережить похмелье. «Вот это выхлоп! – сжав голову в ладонях, удивлялся. – Ох, только бы с ума не сойти!..» Позавчера Юра Балташов принес пятилитровую канистру неизвестно какого спирта, и это стало финалом недельного запоя. Осушили канистру вшестером за ночь. Пятеро и сейчас валяются, а Сергей сумел доплестись до автовокзала… Надо бежать…

В маловместительном «ПАЗе» все сиденья заняты, а уезжающих вдвое больше. Контролерша стоит в дверях, отбивается от тех, кому не хватило билетов.

– Никого не пущу! Вам что, неясно?!

– Мне очень надо! – просит женщина с двумя большими сумками в руках. – Дети ждут. Я стоя…

– Да мне хоть лёжа, – отвечает контролерша, злая и уставшая от просьб, стычек, толкотни, сопровождающих каждую посадку. – Я, что ли, это выдумала? Идите вон к начальнику и требуйте дополнительный. А у меня приказ: ни одного лишнего! Дорога скользкая, мне за вас отвечать, что ли?

– Ну как же?..

Сергей позади просящих. Не пустят – останется здесь ночевать на скамейке или пешком пойдет…

– Не волнуйтесь, – прошелестело в толпе безбилетных, – всех возьмут. Пошли вон туда, к повороту, шофер сказал – подберет.

Вслед за всеми Сергей поплелся к этому самому повороту, сдерживая тошноту, боясь, что в автобусе может вырвать, а у него с собой и пакета нет…

Люди ругались:

– Вот каждый раз так! Автобус дают самый маленький, а ведь на четыре села!

– Сегодня приехала на утреннем, сразу в кассу – и уже билетов не было…

– Да уж ясно – выходные впереди, праздники, все едут.

– Из любой мелочи прям такие проблемы раздувают! Хоть не живи…

– Вот здесь, да, сказал?

– Зде-есь… Вона, катит уже.

– Ой, не дай бог не возьмет!..

Подъехал автобус. Остановился. Люди скорее стали забираться внутрь.

– Сразу рассчитываемся! – грубо выкрикивал водитель. – Эй, ты куда лезешь?! Говорю же: платим сразу… А, жена заплатит… Ты жена? До куда? Малая Коя – шесть двести…

Глава шестая

Пробирался переулками, вдоль огородов, стараясь не встретить знакомых, чтоб не увидели его таким – разбитым и больным, дрожащим, еле волочащим ноги. Но, как часто бывает, именно там, на узкой тропинке, летом почти непроходимой из-за бурно разрастающейся слева и справа у изгородей крапивы, столкнулся он с Ириной Антоновной, директором школы.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич! В город ездили?

– Да… Здравствуйте… – пряча опухшее, серое лицо, ответил Сергей.

Уже разминулись было, но тут Ирина Антоновна, что-то вспомнив, чуть не схватила его за руку:

– Сергей Андреевич, погодите, хочу вас послезавтра в клуб пригласить. Праздничный концерт… День Победы же… Приходите, пожалуйста, детишек наших посмо́трите!

– Хорошо, спасибо, приду, – закивал Сергей, стоя к женщине боком. – До свидания.

– Значит, девятого, не забудьте, в четыре часа!

– Хорошо, хорошо…

В избе было стыло, запущено, сумрачно. Снова пахло мышами и пылью, по печке ползали сонные уховертки… Сергей снял штормовку, сапоги, повалился на кровать, зарылся в подушку. Хотелось заснуть глубоким и долгим сном, а потом проснуться свежим, легким, бодрым, без груза недельной пьянки. Но сон не приходил, в голове пульсировали рваные воспоминания последних дней, какие-то давние случаи, кем-то сказанные фразы… Сергей пытался считать, как делал это иногда во время бессонницы: «один плюс один – два, два плюс один – три…» Не помогало, цифры терялись, блекли, путались в мыслях… Спать, выспаться… Не надо зажигать света, не надо друзей, Нади, никого, ничего, кроме сна… Спать, спать… В окне потихоньку темнело, с улицы доносились звуки жизни: кто-то перекрикивался, прошла близко корова, мыча надсадно, словно чего-то требуя, а ей отвечали другие коровы таким же надсадным мычанием… Уже на выпас пускают, наверное…

Сергей долго искал, о чем бы думать сложном, но не особенно болезненном, о чем-нибудь таком приятно-сложном… Надо бы помыться… Да, баня… Сначала нащиплет лучинок, растопит старую, проржавевшую, но очень быстро греющую воду печку… Да, натаскает воды в бак из-под круглой стиральной машинки…