— Да брось ты ее! Подождем Ивана, — сказала Лера Веронике, которая пыталась реанимировать предавшее их средство передвижения.

Через десять минут они забрались в его автомобиль и покатили на полной скорости. На «ягуаре» в дурдом! Просто сказка!

— Ну, что, узнали что-нибудь новое? — спросил Иван после некоторого молчания.

— Иван, прости меня… Ну не могла я ничего рассказать твоим профессионалам, пока сама не узнаю, что к чему.

— Проехали! — буркнул Иван.

— Как проехали? Еще же столько ехать…

— Да забыли, говорю! Я так и думал, что ты не придешь. Я что, первый год тебя знаю? Что случилось на сей раз?

— Анна Ивановна пришла в себя, и в клинике снова появился племянник!

— Подожди, пришла в себя? Что говорит?

— Да в том-то и дело, что она очнулась только полчаса назад, Анечка не смогла еще ничего у нее узнать! Потому что в это время как раз пришел племянник! — стали наперебой ему объяснять они.

— Так! Тихо! Дайте мне вести автомобиль! Говорите спокойно, нам еще ехать примерно полчаса.

На улице была почти ночь, и по дороге встречалось мало машин, а те, что попадались, уступали дорогу: спортивный «ягуар» несся на полной скорости. За кольцевой гаишник, спрятавший свою машину в кустах, так опешил, что даже волшебной палочкой не взмахнул. Хорошо, когда тебя уважают, а уважают, когда у тебя много денег и черный блестящий «ягуар». Иван Белов умел зарабатывать деньги, не то, что две сидящие рядом выскочки.

Приехали. Но куда? В лес, где когда-то медсестра Таисия выгуливала Анну Ивановну. И что теперь? Почему их не пускают в эту забытую Богом несчастную богадельню?

Немного привыкнув к темноте, подруги разглядели еле заметные автозаки. В одном из них открылась дверь, и вышел большой «кличкообразный» мужчина лет сорока пяти.

— По моим сведениям, он должен сейчас появиться. Уже час ждем, — сказал он. — Мои обошли здание вокруг, не нашли. Сейчас внутри ищут, — человек-бык неслышно подошел к прибывшим.

— Алексей, — представился незнакомец. — Я друг Ивана, полковник Следственного комитета. Мы ждем преступника, который, по нашим данным, должен явиться, чтобы ликвидировать свидетеля. Я прошу вас зайти в грузовик. Там тепло и безопасно.

Подруги переглянулись и обе, не отрываясь, вопросительно уставились на Ивана, потом на Алексея по очереди.

— Иван! — наконец сказала Лера. — Что это такое? Какого свидетеля и кто хочет ликвидировать? Где Анечка и Анна Ивановна? И кого тут ждут?

В это время подкатила еще одна машина, но уже милицейская, из нее почти на ходу выпрыгнул Глеб. Голова перевязана как у незабвенного революционера Щорса[9], о котором в советские времена была сложена песня.

— Глеб, ты зачем приехал?! — почти в один голос зашипели Лера и Вероника. — Тебе в палату надо!

— А тут что, не больница? Вон сколько палат есть! — и он засмеялся.

Из машины вышел еще один товарищ в фуражке. У него было важное большое лицо, белеющее под луной как блин.

— Это Сан Саныч Верблюдов, — сказал Глеб, а его приятель махнул всем рукой и кивнул.

— Да мы уже догадались, — сказала Вероника. — Боже мой, ну и народу собралось, давайте штурмовать уже, что ли!

— Я ничего не понимаю! — выпалила Лера. — Ты что, все знал?! Ты знал, что здесь ждут племянника, и ничего мне не говорил? Ну… ты… гад! Хоть бы слово сказал! — и она отвернулась от Ивана к Веронике.

Этот вечер вконец испортил ее нервы, а саму Валерию Бортник превратил в тряпичную куклу, которую можно дергать за ниточки и поворачивать, куда вздумается. Просто не осталось сил. Она не говорила подругам, что именно видела в новостях, потому что было стыдно, как в девятом классе на вечере с гитарами.

— Да подожди ты, — сказала Вероника. — Какая разница — знал или не знал! Нужно делать то, что нам говорят! Это же понятно, что сейчас будет задержка. То есть, задержание…

Неизвестно, случайно ли она оговорилась или специально, но на эти ее слова никто даже не улыбнулся. Стояла душная летняя ночь, люди в сосновом лесу тихо переговаривались между собой. До ворот клиники было очень близко, а значит — и до беды, которая вот-вот могла случиться.

Стоять на месте было невыносимо, и Лера с Вероникой пошли в грузовик, как им тактично приказал Алексей, указав громадной рукой на машины. Именно тактично, потому что Лера все же успела посмотреть ему в глаза, а они были черные, глубокие и холодные.

Такие люди не умеют много говорить, зато они умеют приказывать и воевать. С первого взгляда было понятно, что Алексей солдат, хоть и полковник. Этому человеку не впервой отдавать приказания, он видел смерть, погони, раны и муки других людей и еще много того, о чем можно только догадываться, и от этих догадок содрогаться.

Лера не отвела взгляда — еще чего! Но потом все же отвернулась, ей было страшно.

Ничего ужаснее нынешней ситуации и быть не могло! Как только подруги подобрались к разгадке, Анечка и жена Шмелева оказались в смертельной опасности!

Шел второй час ночи, когда парни в защитных костюмах и масках (бедные, жарко, наверно!) замерли и слились с темнотой — подруги увидели это из окна автомобиля, в который их привела судьба. Вот ведь как бывает, кого-то судьба приводит в чужую страну, кого-то — к алтарю, так сказать, а их она привела сначала в ступор, а потом в бронированный автомобиль.

Недалеко за толстыми стенами жили, пели песни в зарешеченные окна, смеялись при виде супа, играли в прятки и кричали хриплыми голосами на разные лады те, кого судьба привела в психдиспансер.

Со времени звонка Анечки прошло всего пятьдесят семь минут, а казалось, что сутки. Женщины наблюдали через бронированное стекло огромной танкоподобной машины, как тени стремительно метнулись к корпусу депрессивных больных.

Потом появился Настойкин, похожий на петуха, которому вот-вот отрубят голову. Он выскочил и стал метаться от двери здания к стоящим возле леса людям. Волосы его были растрепаны, халат расстегнут, а глаза — несчастные,