«Ох, что-то мне это напоминает», — подумала Лера. Мужчины вознамерились отнять у нее ее личное право найти убийцу отца. Вот уж нет, не позволит она этого, да и Вероника, — Лера точно знает! — никогда не оставит своей задумки.

— Да, Владимир Иванович, мы, конечно, согласны! — неожиданно с улыбкой сказала Вероника, а Лера даже не успела и рта раскрыть, так все это получилось правдиво. Молодец, подруга!

— Вот и умницы! Я знал, что согласитесь! А теперь слушайте…

И Володин стал излагать свой план. План А, план Б, операция Ы… Все навязывают что-то свое, никто не считается с Лерой и ее идеями!

По его плану, они должны вызвать Анечку из психдиспансера сегодня же. В связи с появлением нового персонажа находиться в клинике становилось опасно.

Еще подруги должны оставить в покое Анну Ивановну, потому что к ней очень скоро приставят человека из правоохранительных органов. Там уж точно знают, какие меры безопасности нужно принять.

Они быстро вышли из ресторана, и Вероника повела Леру к машине, крепко держа за руку.

— Ты чего вцепилась?

— Слушай меня внимательно! Иди и не оглядывайся! Он, конечно, хочет нам добра, но мы его не послушаемся, правда?

Вероника чувствовала какой-то подвох в развивающихся событиях.

Одна загадка разгадана

Лера позвонила матери, та рассказала, как у нее «утром болели ноги», а «под вечер стало легче», и она пошла гулять по поселку. Добросовестно выслушав все, как и положено любящей дочери, Лера задала вопрос, который мучил ее уже несколько дней.

— Мама, вы же с отцом дружили со Шмелевыми? Это тот брюнет, который раньше ходил с отцом на рыбалку? Почему ты никогда не говорила о нем?

Мать помолчала на том конце провода, будто раздумывала, говорить или нет, и сказала то, что Лера не могла даже предположить.

— Аня всегда нравилась твоему дяде, он любил ее много лет. Может, и сейчас любит.

— Ой! У него же семья!

— Лера, это было много лет назад, когда он еще не был женат. Ане тогда было тридцать, ему — двадцать три. Шмелевы были счастливы, ждали ребенка.

— Дальше…

— А дальше твой дядя поступил по-свински. Он приехал к Ане и стал приставать к ней, она начала отбиваться и случайно ударилась головой о дверь. Это случайность, Лерочка…

— И что?

«Вот как это называется? Значит, лишить женщину ребенка и репутации — поступить по-свински!» Мать была сильной и не позволила себе заплакать, ей проще молчать. Но здесь было все понятно. Выкидыш стал причиной дальнейшей бездетной жизни Шмелевых.

Шмелевы старались простить это семье Бортников, и все было вроде бы хорошо, но как можно пережить тот убийственный факт, что у них нет и не может быть детей?!

Хотели взять ребенка из Дома малютки, но тут у Анны Ивановны обнаружилось психическое заболевание, нетяжелое, но не дающее права усыновления. Это была депрессия, так называемая дистимия, когда трудно испытать радость, даже если выиграешь джек-пот. Никакие деньги и блага не могут сравниться с маленьким родным человечком, который уже несколько месяцев жил у нее внутри, а потом умер! Маленький теплый комочек, состоящий из ее и мужниной плоти.

Комиссия не разрешит взять ребенка из Дома малютки, если у потенциальной матери дистимия.

Шмелевы стали усиленно лечить недомогание, уже появились кое-какие сдвиги в лучшую сторону, когда случилось невероятное — Василий Шмелев заявил во всеуслышание, что он разводится с Анной. Причины так никто и не понял, ведь все видели, как в любви и согласии протекала жизнь семейной пары, как окружающие с белой завистью смотрели на идеальную семью.

Мама не говорила всего этого, но было и так понятно. Она была женщина-кремень и заправляла в своей семье именно так, как считала нужным, хоть не всегда ее желания были благоразумными. Мать не терпела прекословий, но иногда все же уступала Лере.

Так, после первого провала на филфак мать стала говорить, что брат, мол, пошел в технологический, «почему бы и тебе туда не податься? Это ведь очень перспективно, после технического вуза можно стать инженером, а инженеры нынче в почете».

О да, инженеры были в почете потом еще с десяток лет, сидели в заводских кабинетах или стояли за ватманами, а чертежи пылились в архивах, не принеся пользы человечеству. Научные разработки, годами ждавшие своих патентов, тоже потом куда-то исчезали. И никому не приходило в голову, что эти проекты можно применить в обыденной жизни, облегчив людям какой-нибудь трудоемкий процесс.

Лера все же поступила на филфак, хоть и на третий раз. И мать ничего не смогла сделать с ней, просто смирилась. А дочь перестала на нее обижаться.

А еще, будучи школьницей, Лера ходила на танцы в санаторий, где выступал самодеятельный ансамбль из нескольких парней (в одного из них она немедленно влюбилась). Ребята играли на электрических гитарах, удачно копировали Пугачеву и Лещенко, сами придумывали веселые и нескладные песни, которые потом напевали многочисленные туристы.

Но мама туда не отпускала, пока дочь не помоет посуду и полы. Осталось только посадить розы и перебрать крупу. И, конечно, Лере не разрешалось приходить позже двенадцати, но она специально являлась позже! И если платье не превращалось в старое и рваное, а карета — в тыкву, то это только потому, что платья дочь почти не носила, а тыквы на огороде не росли.

Таким вот сложным человеком была ее мать, и таким протестом дочь отвечала на запреты, хоть и очень любила ее.

Выслушав рассказ родительницы, Лера поняла, почему общение прекратилось, мать тоже не хотела видеть Анну Ивановну. С этим все ясно…

Дом кошмаров

— Девочка, ты кто? — спросила Анна Ивановна.

— Я пришла, чтобы помочь вам, — прошептала Анечка и подсела ближе к постели.

Она сначала выглянула за дверь — там никого не было, потом выключила свет и посмотрела в окно — сразу стало видно, что на