рой вопросов. Не вернётся? Он был дома, но не остался там? Так поэтому на Тимуре нет нормальной одежды? Он поругался с семьей?

Но озвучить решаюсь другое:

— Тогда в больницу.

Тимур резко открывает глаза: они всё ещё пугающе красные. Но это не мешает его взгляду быть острее ножа. Я ёжусь, заёрзав на сиденье.

— Мне не нужно в больницу или домой, — через стиснутые зубы проговаривает Тимур. — Ни куда-либо ещё. Мне просто нужно отлежаться, чтобы меня никто не трогал, не видел и не слышал.

И на меня вдруг накатывает волна раздражения. Передо мной человек, который точно не находится в отличном физическом и моральном состоянии. Он звонил мне, крича в трубку от боли, а сейчас ещё на меня же и злится. Твоё добро другим нужней тебе, чем им — это точно про Тимура Горина, про упёртого, хамоватого барана. Хлопнуть бы сейчас дверью его иномарки, да так, чтобы полулысая башка действительно взяла и раскололась. У меня даже пальцы сжимаются от этого желания, но… Я делаю один глубокий вдох и быстро считаю про себя до пяти. Выдох.

— Тимур, я не знаю, что произошло у тебя, но так нельзя, — говорю твёрдо и спокойно. — У тебя, возможно, сотрясение. — А на вопросительный изгиб правой брови Тимура, я тут же добавляю: — Я не врач, но я погуглила.

А я действительно гуглила. И, судя по тому, что выдал поисковик, симптомы и вид Горина могут вызывать лишь нехорошие подозрения.

— Тебе нужен постельный режим, а не кататься на машине по городу, — продолжаю я, пока Тимур молча слушает. — Не хочешь домой? Позвони друзьям, попросись к кому-нибудь. Ну или к своей девуш… — слова неожиданно застревают в горле, вызывая там неприятное покалывание. Прокашливаюсь и только тогда договариваю: — …ке.

Замолкаю и настороженно жду реакции от Тимура. Он задумчиво щурится, а потом лезет в карман штанов, доставая оттуда телефон. Горин сразу же набирает чей-то номер и подносит свой мобильный к уху. Молчание между нами разбавляет несколько длинных гудков, доносящихся из динамика.

А я слушаю эти гудки, ощущая в себе нарастающее напряжение. У меня в груди шевелится неприятный червячок, который опасается, что этот звонок лицу женского пола.

Но неестественно радостный голос Тимура развеивает невесть откуда взявшуюся во мне червоточину. И я сразу же отворачиваюсь к окну, будто бы всё это мне и неинтересно. Но уши я всё же на этом разговоре грею.

— Дроныч, здорово. Да. Ага. Всё супер. Слушай, а у тебя можно будет пару дней потусить? В смысле переночевать. — Тимур замолкает, слушая ответ собеседника. — Нет. Всё нормально. Так, мелкие траблы. А, Алиса у тебя сейчас, — разочарованно тянет Тимур. — Ну понятно. Да ерунда. Давай. Ага.

Я очень тихо вздыхаю. Видимо, отказ. Зажав ладони между коленями, я осторожно кошусь на Тимура. С каменным лицом он набирает ещё кого-то.

— Привет, братан. Жив? Здоров? — и снова эта неестественная приторность в хриплом голосе. — Только у меня просьба небольшая. Завалюсь к тебе на пару дней, ок? Да долго объяснять, просто нужно где-то зависнуть и… — Тимур замолкает. — Без проблем. Да какие обиды… — усмехается, но скрыть злость в интонации не выходит.

И так проходят ещё несколько разговоров, пока Горин не выдерживает. Кидает мобильный на приборную панель и ударяет ладонью по рулю:

— Вот гандоны!

— Может, снимешь номер в гостинице? — я осмеливаюсь подать голос.

Похоже, вариант с друзьями прогорел.

Тимур стонет. Обхватывает голову ладонями, прячет в них лицо, а потом с каким-то остервенением мнёт его. От него просто веет ощущением безысходности. И оно такое жуткое, что я хочу прикоснуться к плечу Тимура. Хотя бы просто сжать его. Но я сразу же гашу в себе это. Опасаюсь проверять реакцию Тимура на такой жест.

— А что с моими вещами? Они у тебя? — интересуется Горин, не переставая массировать пальцами виски.

— Да. — Я сразу же чувствую: мои щёки становятся горячее. Я очень не вовремя вспоминаю, как хотела коснуться носом его худи.

— И где они?

— На батарее. Сохнут, — отвечаю честно.

Чужие худи и джинсы надёжно прикрыты тяжёлой шторой. Остаётся надеяться, что всё высохнет до завтрашнего утра. Оставлять вещи Тимура дома с мамой — опасно. Я понятия не имею, как мне оправдываться в случае чего.

Тимур перестаёт мучить пальцами свою голову. Опускает руки, подпирает затылком подголовник сиденья и направляет взгляд на меня: замученный и уставший.

— Верни мне их завтра, а сейчас домой иди.

Я растерянно поджимаю губы. Спасибо, что хоть не «вали». Какая-то глупейшая ситуация. Он позвонил, я пришла, посидели в машине, и сейчас я просто пойду домой.

— А ты? — спрашиваю Тимура.

А он вздыхает. Громко и раздражённо. И подаётся вперёд, облокачиваясь о подставку между сиденьями. Бледное помятое лицо Тимура оказывается нос к носу напротив моего.

— Аня, — сипло произносит он, а я неосознанно жду, что меня снова окутают пары перегара, но нет. С губ Тимура слетает лишь тёплое дыхание. — Если я скажу, что сниму номер в отеле, ты отстанешь от меня с вопросами?

— Если ты собираешься ехать до гостиницы на машине, то… — только я не договариваю.

Мою ладонь обхватывают пальцы Тимура. Прохладные и цепкие. И я сразу же затыкаюсь. Это прикосновение жжёт мне кожу. А ещё вдруг понимаю, что моя ладонь по сравнению с ладонью Тимура крошечная...

— Туда смотри, — Горин перестаёт сверлить меня взглядом и ведёт его в сторону лобового. И следом он поднимает мою руку, указывая ей туда же. — Видишь?

Я послушно поворачиваю голову, куда направлены взгляд Тимура и моя поднятая рука. Всматриваюсь через лобовое стекло в мир, что за ним: торопящиеся прохожие, автобусы, торговый центр «Плаза» и рядом с ним вывеска «Отель Голд».

Я сразу же догадываюсь о намёке Тимура. Легко высвобождаю свою ладонь из его пальцев и киваю.

— Ну и отлично. Мне завтра нужны мои шмотки, — устало подытоживает Тимур.

— Привезу, — бурчу я. Тянусь к ручке на двери, но беру ещё несколько секунд для того, чтобы взять и снова сказать Тимуру то, что считаю важным и нужным. Возможно, ему действительно плевать на себя и своё состояние. Только я так не могу. Мне до раздражения, до какого-то внутреннего бешенства хочется вдолбить в его