Шрифт:
Закладка:
— Розовые. Можно сразу две.
Холодными пальцами даже не сразу могу вытащить их без потерь из блистера. Несколько штук летят на пол.
— Тимур, ты где? — тихий голос Ани окутывает меня.
Мне удаётся положить себе в рот две розовые таблетки. Запить нечем. Насильно проглатываю их и откидываюсь всем телом на сиденье.
— Через сколько подействует?
— Не знаю. Тебе плохо? Пахом рядом?
Перед тем как прикрыть глаза, я смотрю в лобовое и вижу яркую неоновую вывеску. Её свет бьёт по мозгам наотмашь. Я жмурюсь, но успеваю прочесть буквы:
— Торговый центр «Плаза».
Вдох. Выдох. И я отъезжаю куда-то в темноту под тихий голос Ани:
— Тимур… Тим…
Глава 25
Глава 25
Сумерки сползают на улицы, по которым спешат автобусы и прохожие, торопящиеся с работы. Половина седьмого вечера – самое подходящее время, чтобы желать как можно скорее оказаться дома. А я вот, наоборот, спешу оттуда. До торгового центра, что назвал Тимур, от моего подъезда всего несколько кварталов вверх по улице. И преодолеваю я этот путь быстрее, чем можно было себе представить.
У меня две причины так спешить. Первая: моя мама всё ещё в гостях у соседки, и я ни словом не обмолвилась, что решила устроить себе вечерний променад. И не абы куда, а к Тимуру. Это и есть вторая причина моей прогулки.
А точнее, его звонок. Неожиданный и, я бы даже сказала, истеричный. То, как он вопил в трубку, заставило меня покрыться холодной испариной. И этот мучительный хрип Тимура, тяжёлое дыхание, а потом и молчание… Не знаю, как Горин оказался возле «Плазы». Он должен был быть под присмотром Пахома.
И я, недолго думая, натянула на себя первый попавшийся свитер, джинсы и сбежала из дома с мыслью, что явно что-то не так, раз Тимур решил набрать именно меня.
Возле торгового центра я нервно всматриваюсь в ряд припаркованных машин в поисках внедорожника Тимура. Ищу только чёрные автомобили, пока не нахожу глазами знакомые номера. И нет. Я не запоминала их специально, но откуда-то на бессознательном уверена, что это именно те цифры.
Подойдя к машине, заглядываю в её тонированные стекла. Занятие бесполезное. Ничего не видно, да ещё и в сумерках. Поэтому на свой страх и риск я дёргаю ручку пассажирской двери.
Слышу щелчок, она свободно поддаётся. У меня в груди даже дыхание застывает, когда осторожно заглядываю в салон автомобиля. Чёрт знает, что я там сейчас увижу. Ещё и моё воображение подкидывает какую-то жуть, от которой сразу же холодеют кончики пальцев.
А на водительском месте, скрючившись и упёршись лбом в стекло своей двери, сидит Тимур. Глаза его закрыты, руки скрещены и плотно прижаты к груди, которая, слава богу, движется. И он всё ещё одет в какое-то странное тряпьё.
Беззвучно выдохнув, я несколько секунд смотрю на спящего Тимура. Кусаю губы, не решаясь сесть в машину. Да и надо ли? Но на подлокотнике между сиденьями и на пассажирском кресле рассыпаны таблетки. И общая картинка перед глазами заставляет ощутить в горле ком.
Нет. Уйти просто так будет неправильно. Тимур, вообще-то, вопил мне в трубку минут двадцать назад. Вернусь ли я спокойно домой?
Переступив накатывающее чувство неловкости, я осторожно, на самый край сиденья, чтобы не придавить своей попой таблетки, устраиваюсь в машине Тимура. Аккуратно хлопаю дверью, но он даже не вздрагивает. Несколько мгновений не двигаюсь и я. Тимур всё ещё спит, а я как-то не решаюсь нарушить этот сон. Сижу рядом и гипнотизирую Горина. Но даже не самого его, а руки с крупными ладонями… Разглядываю рисунки на коже, их хаотичное переплетение. Кресты, окружённые звездами, странные чёрные узоры, связывающие между собой крылья двух птиц, непохожих ни на одну, которая была бы мне известна. Линий так много, что я невольно задумываюсь: это сколько боли нужно вытерпеть? Сколько раз иглы царапали эти руки?
И чем сильнее мой взгляд притягивается к вытатуированным линиям, тем ощутимее расползается у меня между рёбер какое-то колючее, незнакомое, немного неуютное, но совсем не болезненное ощущение…
Я не могу рассмотреть все рисунки. Некоторые прячутся на внутренней стороне кистей рук. Я даже вытягиваю шею, когда вижу очень знакомое мультяшное очертание. Это что, уши Микки Мауса?
Боже. Ну что я делаю? Почему это измывательство над собственным телом мне вообще интересно? Встряхиваю головой и быстро собираю рассыпанные по салону таблетки. Хочу просто высыпать их себе в карман, но одна из розовых кругляшек выпадает у меня из сжатой ладони и со стуком приземляется на панель коробки передач.
Я задерживаю дыхание и быстро перевожу взгляд на Тимура.
Секунда. Ещё одна… И его тёмные ресницы вздрагивают, а через мгновение Тимур распахивает глаза. Несколько секунд он даже не моргает. Смотрит на меня в упор, словно не верит в моё присутствие.
— Аня?
— Привет, — отвечаю шёпотом. — Ты как?
Он молчит, продолжая растерянно хлопать опухшими глазами, под которыми пролегли тёмные круги. Облизав сухие губы, Тимур произносит хриплое:
— У тебя нет с собой воды? — И это явно даётся ему с трудом. Голос резко садится на последнем слове.
Я мотаю головой. Тимур стонет и тянется к подлокотнику, что разделяет водительское и пассажирское кресла. Поднимает его крышку и достаёт мятую сторублёвую купюру.
— Купи… — натужно выдыхает он, протягивая мне деньги.
Смотрю на бледного, какого-то неживого Тимура, на его губы, покрывшиеся сухой коркой, и… Через пару минут возвращаюсь в его машину с бутылкой воды, купленной в киоске неподалеку, а заодно выкидываю грязные таблетки в мусор.
Тимур выхватывает воду из моих рук сразу же, и я моргнуть не успеваю, как он уже жадными, громкими глотками всасывает её в себя. Литр жидкости исчезает со скоростью света. И, когда Тимур с тяжёлым выдохом отлипает от горлышка бутылки, я решаюсь спросить ещё раз:
— Ты как?
Горин закидывает пустой пластик на заднее сиденье, упирается затылком в подголовник и блаженно закрывает глаза:
— Всё ещё не сдох.
— Езжай домой, — качаю я головой, смотря на измождённое лицо Тимура. Решаю не спрашивать, почему он не у Пахома. Какая уже разница?
— А я, по-твоему, откуда? Туда точно в ближайшее время не вернусь, — усмехается он.
Я замолкаю. И в моей голове поднимается
