— Я все еще не понимаю, Наставница. — говорит она, вставая в стойку и измерив взглядом расстояние между ними: — зачем мне учиться тому, в чем я никогда не сравнюсь с обычными заклинателями и мастерами меча? Ближний бой и средняя дистанция… моя задача не попадать в такие ситуации… а если все же попаду, то использую все свои силы, чтобы разорвать дистанцию.

— Каскад твоих приемов «Ромео Индия» — очень впечатляющ. — Ли Цзян аккуратно кладет лук на разложенную шелковую ткань, приседает, заворачивая свое оружие. Вынимает стрелы из своей прически и складывает рядом.

— Однако не всегда ты можешь разорвать дистанцию. Не всегда у тебя будут такие условия для поединка. Нужно уметь все.

— Какой в этом смысл? В ближнем бою я медленна словно муха и двигаюсь с грацией пьяной коровы. Ты бы видела Первого Брата! Никаких лишних движений! Зато если я отлечу от него на три-четыре ли — то уже у него не будет никаких шансов. Зачем мне принимать бой на заведомо невыгодных для меня условиях?

— Зачем? — Ли Цзян заканчивает складывать свой лук, поднимает длинный сверток и легко прячет его в рукаве! У Сяо Тай аж глаз задергался, когда она это увидела! Сверток был длинней чем сама Ли Цзян во весь ее немаленький рост, а она его — раз и в рукав! Как такое возможно вообще⁈

— Да затем, глупенькая, что не всегда у тебя будет возможность выбрать поле боя. Ну и… самая главная причина не в этом. Если ты не умеешь сражаться как прочие заклинатели и мастера меча — ты никогда не поймешь, как они думают. Как они применяют весь свой арсенал, какие приемы и трюки есть у них в рукаве. Отдышалась? — легкая улыбка на лице у Ли Цзян говорит о том, что Сяо Тай не удалось ее провести и она прекрасно понимает, зачем был затеян этот разговор.

— Да. — отвечает она и срывается с места в одном прямом выпаде, толчок ногой, выброшенная вперед рука с мечом, все подчиненно одной цели, она сейчас — словно стрела, летящая в цель!

Улыбка на лице Наставницы, ее ладонь которая легко, словно играючи — ложится на плоскость клинка, уводя его в сторону и вниз, и вот уже она — летит кувырком, но в полете — выбрасывает ногу, чтобы достать…

Удар! В глазах темнеет, наваливается тяжесть, не вздохнуть, не пошевелится, хрустят кости, на губах — вкус крови…

Когда она открывает глаза — то первым делом слышит грустную музыку рядом. Повернув голову она находит взглядом Наставницу, которая сидит на стволе поваленного дерева, поджав под себя ноги и играет на свирели. Увидев, что она очнулась — Наставница отнимает свирель от своих губ и чудесная мелодия прерывается.

— Вот ты и вернулась. — говорит она: — как тебе смерть в этот раз?

— Больно. И неприятно. — отвечает Сяо Тай, приподнимаясь на локте: — Наставница, а это обязательно? Ну, каждый раз меня убивать?

— В Деревне Вечного Праздника нельзя умереть. Иначе это была бы Деревня Вечных Похорон. — наставительно замечает Ли Цзян, подняв палец вверх: — твое существование тут прервется только тогда, когда ты захочешь вернуться в свой мир.

— Ты имеешь в виду — в реальный мир? — уточняет Сяо Тай, поглаживая свою грудь в том месте, где у нее треснули и сломались ребра от удара.

— Что такое реальность? — наклоняет голову Ли Цзян: — реальна ли ты сейчас? Реальна ли я? Если это место нереальность и нереальная я встану и сломаю нереальной тебе руку или ногу — будет ли твоя боль не настоящей? Хочешь попробовать, глупенькая ученица?

— Нет, спасибо. — она потирает грудь и встает на ноги. Кланяется: — спасибо, Наставница. Без вашего терпения и желания обучить эту ничтожную, она бы так никогда и не узнала сколько всего болезненных способов умереть существует на свете. Это очень важная информация, Наставница. Пригодится. Вот выберусь отсюда и буду… причинять добро и наносить справедливость всем, во имя Вашего Имени!

— Все еще дерзкая. — фыркает Ли Цзян: — а мне было интересно, как долго ты продержишься. Ладно, пошли домой, время принять ванну и выпить нагретого вина. Мне, разумеется. А тебе — согреть мне ванную и потереть мне спинку. И приготовить еду. И вымыть полы в доме.

— Как скажете, о Великая Наставница. — кланяется Сяо Тай. Она уже давно поняла, что задача всего этого не в том, чтобы действительно бытовые нужды удовлетворять… в доме у Ли Цзян никогда не было пыльно, а купальни не нуждались в нагреве, это были горячие источники. Даже еда тут появлялась сама собой, откуда — непонятно. Потому поручения Ли Цзян по «наколи-ка дров и разожги очаг, да приготовь мне ужин, потом согрей воду, потри мне спинку, посади два розовых куста, перебери два мешка риса и пшена, познай самое себя» — имели цель очень простую. Как говорят в армии «самый страшный грех — это солдат, который не занят». А еще говорят, «наша задача не выполнить работу, а сделать так, чтобы солдат заколебался». Вот так и тут. Ли Цзян просто не собиралась давать ей времени на то, чтобы рефлексировать. Все ее время она либо тренировалась, либо работала, либо — падала без сил и проваливалась в быстрый сон без сновидений. Она уже поняла, что за один солнечный день тут Наставница может убить ее лишь один раз. Почему так — она не знала, но это правило неукоснительно соблюдалось. Один день — одна смерть. Перебитое горло, хлестким ударом по горлу, как это принято у Островитян — ребром сжатой ладони. Призрачной Стрелой в грудь — быстро и почти не больно. Тычками пальцев по жизненно важным точкам — вот это действительно было больно. И даже не вскрикнуть, первым делом Ли Цзян била по точке, которая вызывала паралич всех мышц. Еще она умирала от истечения крови — это во время фехтования на мечах, когда Наставница показывала, что скользящие, проходящие по касательной движения мечом — не менее опасны чем очевидные и что опытный мечник не стремится разрубить противника пополам или проткнуть насквозь. Ему достаточно касательного ранения в