Наутро, попрощавшись со всеми, мы втроём двинулись в путь. Лис опять сопроводил нас до арки и, с пафосом шлифанув песок, умчал обратно по своим «важным делам».

Когда мы проезжали горную местность, посреди дороги мы увидели синий микроавтобус, изрешеченный пулями. Когда мы ехали вчера – его не было. Взяв оружие на изготовку, мы проскочили это место на повороте дороги, ни следов тел, ни крови я не разглядел.

– Всё, мы поняли, не говори ничего, – предвосхищая включение нудной пилорамы от Профессора, сказал Борода. – Молодые, зеленые. Ну у тебя и чуйка, братец…

На первом посту садыков мы рассказали им о машине и, когда поехали дальше, увидели, как их старший машет руками, а остальные сворачивают палатку и ковер и грузят на спрятанные за камнями мопеды.

Что была за машина, кто ее расстрелял, где люди с нее и что бы было, если бы мы поехали обратно под вечер – я до сих пор задаю себе эти вопросы.

Торвальд

Пуля

Как-то после занятий мы получили у садыков оружие и боеприпасы и пошли на стрельбище пострелять. Стрельбище, да, в принципе, как и большинство учебных точек, находилось на берегу моря, то есть в десяти минутах ходьбы от наших домиков.

Вдоволь настрелявшись, мы уже начали собираться уходить, как один из спецов увидел в кустах белого щенка. Мы часто на территории видели псов, светлую суку и рыжего кобеля, которого почему-то окрестили Шашлыком. Шашлык был любимцем всей группы, и после каждого нашего приема пищи он получал ништячки от каждого, кто выходил из столовой. Ну и местным в обиду его не давали – они не очень-то жаловали псов и пару раз пытались куда-то забрать его, но мы им не давали.

Подумав, что этот щенок той светлой собаки, мы ушли, оставив его в кустиках. Спустя четыре дня мы вернулись обратно на стрельбище и решили проверить малого. Мы нашли его на том же месте, только сильно исхудавшего и обессиленного. Решили, что он не от светлой собаки, а от другой, с которой что-то могло случиться, потому что некоторые собаки часто пропадали с территории части (садыки их подманивали, ловили, вывозили и кончали где-то). Взяли карапуза с собой, по дороге придумав кличку Пуля (так как это была самка и нашли мы ее на стрельбище).

Новый питомец пришелся всем по душе, особенно нашему старшему – суровому дядьке, у которого за плечами Афган и две Чечни. Всей группой соорудили небольшую будку, которую поставили у домиков переводчиков, и начали выхаживать исхудавшего щенка. Спустя неделю это был уже пухлый пушистый комок, который неуклюже бегал по газону за Шашлыком, постоянно спотыкаясь.

В один из дней я возвращался из города и увидел всю группу, которая стояла полукругом около дома старшего. Подойдя ближе, я увидел, что на суровых вояках просто лица нет, все стояли, глядя вниз, и что-то тихо, но активно обсуждали. Посреди них на фанерке на боку лежала Пуля и жалобно скулила. Причем это было очень похоже на плач маленького ребёнка, аж сердце сжималось.

Стоит сказать, что напротив наших домиков стояли жилища местных офицеров. И одним из них был капитан Ибрагим. Таких принято называть у нас «волосатыми» – у него были очень влиятельные родственники в правительстве страны. Так вот Ибрагим был известен нам тем, что, будучи старшим лейтенантом, он обкурился гашишем и застрелил первого попавшегося ему на глаза местного бойца. «Ужасным» и единственным наказанием для убийцы была (внимание!) отсрочка получения очередного звания на месяц.

Как оказалось, переводчики, которые жили в том домике, где и стояла конура, сидели внутри и, как обычно, обсуждали парадигму, покуривая кальян. Вдруг они услышали визг Пули и выбежали на улицу. Пуля почему-то подошла к домикам местных, где ее и перехватил Ибрагим. Пока парни бежали к нему, он со всего маху ударил Пулю об бетонный пол и пару раз пнул берцем. Пока один из ребят влетел в капитана с разбега плечом, второй забрал Пулю и понес к нашим домикам. А между Ибрагимом и переводчиком завязалась нешуточная перепалка, которая неизвестно к чему бы привела, если бы на крики не выбежали и наши, и местные офицеры, которые и утащили в дом местного капитана.

И вот Пуля лежит и жалобно скулит.

– Петр Петрович… может, я её того… чтобы не мучилась? – еле выдавил из себя один из спецов.

– Нет, мы выходим Пулю! А по поводу этого ублюдка я завтра буду ругаться с комбатом, – ответил старший.

– Ну так давайте мы сейчас масочки наденем – да и помнём его немного?

– Бл…, Сань, а то непонятно будет, кто его отпиздил! Тут, кроме нас и их, никто не живет! Да и это будет международный скандал. Я бы сам с удовольствием его на ремни порезал, но обстановка не позволяет. Будем действовать иначе.

– Вот придет ко мне на занятия, случайно попаду в него несколько раз, – не унимался Саня.

Пулю мы поставили на ноги (или на лапки), правда, не сразу. Первые дни она лежала, не двигаясь. А однажды, возвращаясь с занятий, мы увидели, как это чудо ползет на передних лапах, волоча задние, навстречу нам. Вскоре она, как и раньше, бегала за Шашлыком и стала еще более упитанной.

Незадолго до нашего отлета Пуля пропала. Как, впрочем, и Шашлык. Шашлыка арабам «сдал» один из наших спецов, татарин Равиль: пользуясь тем, что пес безумно любил русских, он подманил его, накинул веревку и передал арабам, которые увезли его в неизвестном направлении. С того момента с Равилем никто не общался, и когда он заходил в курилку, чтобы стравить очередную байку, все просто молча тушили сигареты и уходили.

Пуля пропала спустя некоторое время после Шашлыка. На наши вопросы местные разводили руками и говорили, что они ни при чем. Надеюсь, что у Пули все хорошо и она сейчас бегает где-то со своим выводком таких же белых карапузов, какой она была. Ну, по крайней мере я очень хочу, чтобы так было…

Синдром

Синдром УиП – это синдром усталости и похуизма. Как правило, он ярко проявляется либо при долгосрочном нахождении в зоне БД, либо незадолго до покидания зоны БД. Лечится синдром УиП с первым погибшим боевым товарищем или ситуацией, когда ты сам чуть не задвухсотился или стал «трехсотым».

Человек просто