Этли остановился, набрал полную грудь холодного осеннего воздуха и выдохнул. Мудрых судьба ведет, глупцов тащит на привязи. Мог же сказать этой девчонке - поднимись на верх, упади мужу в ноги, умоли остаться завтра дома. Нет же! «Не беспокойтесь, матра Фрия». Понадеялся на благоразумие Ностана, один Триединый знает, что в голове у этого торгаша! Выпотрошит его завтра с утреца зеленорожий и как смотреть потом в глаза девчонке? Кажется, пришло время пожалеть о двадцати пяти кронах.

Кстати, об орке. Откуда он взялся здесь, да еще и лысый? Этли не спеша двинулся дальше, прикидывая какие шансы у него в схватке с зеленокожим. Ну, смотря, что за орк. Если из простых, более полагающихся на силу и натиск, то вполне можно справится. А вот, если из знатных, рождающихся с мечом в руке - будет не так просто. Хотя и у тех, и других в рукаве пара козырей, которых нет у человека. Любой орк может впасть в боевое безумие. И тут уже выход один - бежать прочь, как можно быстрее. А еще каждый из зеленорожих может выкинуть финт - в разгар схватки вцепиться зубами в противника. Зубы-то у них ого-го! Из-за этого многие считают их людоедами, что вовсе не так. Вот зарежет он орка, а тот ему пол лица откусит. Тут и двадцать пять крон не поможет, которые он благополучно упустил из-за своей глупости.

Возле трактира Оттика он остановился. Эх, только найдется возможность жить тихо-спокойно, все летит в тартарары! Надо что-то решать! Этли вздохнул. Если не знаешь, как поступить - поступай, по справедливости. Сейчас справедливость требует, чтобы Фрия "не беспокоилась, берегла себя и думала о ребенке", кажется так он сказал жене Ностана. Умней-то ничего не придумал. А откушенное лицо или тесак в груди, ну так что ж - даже пригоршня справедливости стоит дорого.

***

Когда Этли миновал трапезную в трактире, и ступил на лестница ведущую вниз, из кухни показалась Лавена. Раскрасневшаяся, она вытирала руки о передник:

- О, уже вернулся!

Этли, вспомнив о своем решении не вмешиваться в отношения Лавены с мужем, отвлеченно пробурчал:

- Ага.

- Чего это ты сегодня без гостиница возвращаешься, пошлости твои не понравились? - съехидничала Лавена.

- Да нет, все нормально.

Женщина вновь исчезла за дверью, но Этли позвал ее:

- Лавена, помнишь я говорил утром про небольшую пирушку.

- Ну, да, что-то ты такое говорил.

- Давай, устроим ее. Я оплачу. Но только не сегодня, у меня дела вечером. Лучше завтра.

Лавена призадумалась.

- Так тебе, что, жена этого Ностана без пирога домой отправила? - вдруг очень серьезно спросила она.

- Эмм, ну да, там у них переполох какой-то, не до пирогов было. К чему это ты?

- Давай я приготовлю яблочный пирог, да такой, что эта Ностониха никогда не приготовит. Продукты возьму у Оттика, потом скажу на сколько, не переживай, не разорю.

- Лавена, во имя Спасителя, где ты ходишь, жаркое же сейчас сгорит! - раздался из кухни голос хозяина таверны.

Лавена исчезла за дверью. Этли спустился вниз. Бросив плащ, сумку и корд в ногах кровати, он лег и закрыл глаза. Вечером ему предстоит непростое дельце, нужно выспаться.

***

Мед! О, Святой Север, у Оттика на кухне не оказалось меда! Лавена озираясь, спешила в предвечерних сумерках по улочкам Языка. Ночью, этот треклятый район, вовсе не место для благонравной женщины. Грабители, убийцы, помоги Спаситель, насильники, да еще душегубец этот, что потрошит девок.

Лавена ускорила шаг. Лавка матушки Ады совсем недалеко, одна нога здесь, другая там.

Яблочный пирог, видите ли! Лавена пробовала стряпню этой Ностанихи, Триединый знает, как ее там зовут, тесто с яблоками, вот, что это такое! Она - Лавена - покажет, что такое настоящий пирог, вот только меда достанет. Аскель не скоро забудет его вкус, да и Волгана она давно не баловала выпечкой. Лавене стало неловко, что вначале она подумала об Этли и лишь потом о муже. Ладно, не такой человек Аксель, чтобы долго сидеть на одном месте, рано или поздно уйдет и тогда все станет как раньше.

***

Этли проснулся вечером. Из-за занавески, отделявший его угол от остальной комнаты, раздавалось мерное сопение, вперемешку со шкрябаньем ложки по дну тарелки. Этли сел, одернул занавеску. За столом, в центре комнаты сидел Волган. Закончив с трапезой, муж Лавены отодвинул чашку и посмотрел на Этли. Сопение правда никуда не исчезло. Этли не сразу сообразил, что сап доносится из угла Руди. Цирюльник вернулся из очередной длительной отлучки и дрых без задних ног.

- С добрым утром, - хмыкнул Волган.

- Спасибо, - буркнул в ответ Этли.

Он достал кусок хлеба и принялся жевать, запивая водой.

- Лавена какую-то стряпню затеяла, говорит ты угощаешь, - прогудел Волган.

Черноволосый, широколицый, здоровенный словно медведь, Волган нависал над столом. Этли не сомневался, что докер знает о его интересе к Лавене. Чай, не дурак, понимает, что молодая женщина всегда будет привлекать к себе внимание мужиков. Но ведет себя спокойно, уверен в себе, мол, глазами смотри, а руками не трогай. Думает, что руки сможет любому сломает.

Этли ответил:

- Получилось заработать, почему бы не угостить добрых соседей, все мы тут в одной лодке. Вон, даже Руди объявился.

Волган промолчал, лишь кивнул в ответ. Управившись со скудным ужином Этли перекинул перевязь корда через плечо и накинул плащ. Попробовал, как выходит клинок из ножен.

- На заработки? - усмехнулся Волган.

- Вроде того.

Этли поднялся по лестнице. На кухню заглядывать не стал, сразу вышел на улицу. Там уже моросил дождь. Вечер стремительно угасал, погружая Язык в кромешную тьму. Укутавшись в плащ, он осторожно, чтобы не попасть ногой в какую-нибудь рытвину, двинулся в кабак Кэла Самоэя.

***

Видимо, Триединый решил проучить ее за гордыню, затеялась испечь медовый пирог с яблоками, а меда-то нигде и нет. У матушки Ады тоже. Зато у матушки оказалось огромное желание поболтать, без устали рассказывала, что у кого из соседей происходит. Не желая обижать старушку, Лавена слушала ее, кивала,