Девушка фыркнула:

– Нет, конечно, он не настолько глуп. Но ему было приятно получить такую родословную, чего уж там скрывать. Вообще-то отца занимает идея самому стать родоначальником своего клана. Чтобы потомки в десятом поколении помнили его, почитали, преклонялись. Понимаете? Он хочет прожить свою жизнь не зря.

– Этого все хотят. Только идут разными путями.

– Отец выбрал такой путь: разбогатеть, нарожать детей и создать свою империю. И чтобы весь клан трудился на благо этой империи. И чтобы все вместе процветали.

«Не самый плохой путь», – подумала я.

– Летом отец устраивает пышные семейные торжества на свежем воздухе: выставляет столы на лужайке перед коттеджем, готовит прорву еды, собирает всех детей, внуков. А сам восседает во главе стола, как король перед подданными, и прямо тащится от своей власти, ловит кайф. Мне лично смешно на него смотреть в эти минуты.

– Человек честным трудом заработал деньги, имеет он право распорядиться ими по своему усмотрению? – миролюбиво возразила я.

– Конечно имеет. Но не надо всех тянуть в мебельный бизнес. В средние века – да, у тебя не было выбора, если ты сын столяра, то и сам будешь столяром, и дети твои, и внуки. А сегодня у каждого человека свои интересы. Я не хочу трудиться на мебельной фабрике, мне это противно. Я еле-еле выучилась на дизайнера, чтобы угодить отцу, но заниматься этим я не буду, хоть режьте меня. – Лариса упрямо тряхнула рыжей челкой и вдруг спохватилась: – Ой, а это останется между нами? Вы ведь не записываете то, что я говорю? Это в журнал не пойдёт?

– Ни в коем случае, видите, я даже диктофон не включила. Кстати, сейчас самое время сказать несколько слов о вашем отце для журнала.

– Ну, не знаю… Напишите, что я счастлива работать с отцом, бла-бла-бла… Ну, что обычно говорят в таких случаях… В общем, напишите что-нибудь на ваше усмотрение.

Когда говорила гадости про отца, болтала без умолку, а теперь двух слов связать не может.

– Хорошо, я что-нибудь придумаю, – пообещала я, вставая с дивана.

Мы вышли в коридор, где толпились собаки. Они перестали лаять, но их морды по-прежнему не выражали дружелюбия.

– Ну что, нравятся вам мои собачки? – спросила Лариса.

– Хорошие, – вежливо ответила я.

– А какая больше всех понравилась?

– Все хорошие.

– Ну выбирайте скорей, – настаивала девушка.

– Зачем?

– Возьмёте домой, спасёте живое существо, – тоном, не терпящим возражений, сказала Лариса.

Я замахала руками:

– Ой, нет, у меня уже живёт овчарка Рекс.

– Вот и отлично, вдвоём им веселее будет.

– Знаете, я как-то к собакам не очень отношусь, Рекс – питомец мужа, я бы сама никогда не завела.

– А кошек любите?

– Люблю.

– Значит, возьмёте кошку, – решила Лариса. – Я сейчас дам адрес, поедете туда, там кошки, которых пристраивают, они старые, больные, есть без глаза, без лапки, им очень нужна наша помощь.

И пока я приходила в себя от такой бесцеремонности, Лариса тараторила:

– Хорошо, что вы журналистка, мы должны привлекать к теме бездомных животных как можно больше внимания. У нас есть страницы в соцсетях, их некому вести, там ничего сложного, просто размещать фотографии, писать небольшие тексты, отслеживать комментарии, координировать людей между собой. Я так полагаю, у вас есть опыт подобной работы? Люди должны видеть, как страдают животные, никто, кроме нас, им не поможет.

Я поняла наконец, зачем она меня пригласила – вербовать в команду зоозащитников. Забавно, что сама Лариса не хочет заниматься нелюбимой работой, но весьма настойчиво впрягает в нее других.

– Знаете, Лариса, кошку я тоже не возьму, – твёрдо сказала я.

Девушка в гипертрофированном ужасе распахнула глаза:

– Вам что, не жалко бездомных животных?!

– Жалко. Мне и людей бездомных жалко. Но это не значит, что я возьму домой бомжа без ноги.

– Ну, вы сравнили! Бомж сам выбрал такую жизнь, а животные – это жертвы человеческой безответственности и жестокости.

Чтобы отказаться, достаточно сказать старое доброе «нет». И не нужно ничего объяснять и оправдываться. Но я почему-то всегда объясняю.

– Но ведь не моей безответственности и жестокости, правда? Я могу отвечать только за себя. Не я выкинула этих животных на улицу, поэтому у меня нет чувства вины. Мне кажется, это здоровая позиция. А вот почему вы хотите спасти весь мир, да еще за чужой счёт, – это, по-моему, повод наведаться к психотерапевту.

Лариса с ненавистью зыркнула из-под чёлки, я даже подумала, что она натравит на меня собак.

– Тогда хотя бы помогите материально нашему проекту. Или это тоже противоречит вашим убеждениям?

Я не горела энтузиазмом, но согласилась:

– Материально помогу. Куда перевести донат?

Девушка достала смартфон и нашла информацию:

– Вот на этот номер.

Под ее пристальным взглядом я перевела сумму, достаточную, чтобы кормить одного крупного пса в течение месяца.

– Можете считать, что откупились от своей совести, – сказала Лариса вместо благодарности.

Собаки поддержали ее укоризненным лаем.

Глава двадцать седьмая

По дороге к метро я размышляла: с каких пор люди перестали жалеть друг друга и принялись жалеть животных? Взять, к примеру, Ларису Чудновец, с каким злорадным смешком она рассказывала о неудачных попытках старшего брата зачать ребёнка. А ведь для Геннадия и Ксении это, должно быть, огромное горе! И в то же время у Ларисы болит душа за безногих кошек с помойки. Почему у людей так сместились акценты? Что происходит в их головах?

Когда я вернулась домой, то обнаружила, что новая няня носится с Евой по квартире, как электровеник. Она напевала песенки и рассказывала стишки, попутно успевая бросить грязную одежду в стиральную машину и протереть пыль в детской. Энергии в этой женщине было хоть отбавляй. А я вот совсем выбилась из сил, поездки из одного конца города в другой меня доконали. А еще этот холод на улице и тяжёлое свинцовое небо над головой, которое убивает всю радость жизни.

Но больше всего меня расстраивало, что мои действия не приводили ни к какому результату. Я по-прежнему не знала, где находится Александра Айхнер, и всё больше склонялась к мысли, что дело труба. Если мать до сих пор не объявилась, то она либо мертва, либо не собирается забирать своего ребёнка. Может, первая няня, Любовь Максимовна, права? Горе-мамаша искала порядочных людей, чтобы сбросить на них младенца (или порядочных лохов, это с какой стороны посмотреть) – и нашла нас с Владом. Наверное, мне надо перестать носиться по городу и направить усилия в другую сторону: легализовать пребывание Евы в нашей семье. Вернее, даже пока