Я тут же позвонила индивидуальной предпринимательнице.

– Мария? Это Люся Лютикова. Вы еще хотите найти мать Евы?..

Мы с Марией встретились около станции метро «Белорусская», в самом начале Ленинградского проспекта, дальше я собиралась поехать к Ларисе, а она должна была двинуться на Рублёвку.

– Я припарковалась неудобно, так что говори быстрей… – начала Серпокрылова. – Ой, давай на «ты», все-таки одним делом занимаемся.

– Давай, – согласилась я.

– Итак, можешь объяснить, что я должна сделать?

– Твоя легенда: ты журналистка, пишешь материал о Валерии Викторовиче Чудновце, владельце одноименной мебельной фабрики. Сам он в данный момент находится за границей, поэтому ты беседуешь с родственниками бизнесмена. Его невестка Ирина, жена старшего сына, сама изъявила желание с тобой поговорить. Задай ей пару вопросов о свёкре, а потом плавно перейди к главной цели твоего визита.

– А какова моя главная цель?

– Ты должна выяснить, знает ли Ирина о Еве, внебрачной дочери Чудновца, и как она к ней относится. Что по этому поводу думают другие родственники. Вообще, каков у них в семье расклад сил.

– Что, прямо так в лоб спросить?

– Нет, конечно, не в лоб, зайди издалека.

Мария озадаченно нахмурилась.

– Например? Как бы ты зашла?

Я зависла, как сороконожка от вопроса, какую ногу она переставляет первой.

– Допустим, выразила бы восхищение, что Чудновец в его годы не променял жену на молодую любовницу, как это делают другие богатые мужчины. И следила бы за реакцией Ирины. Впрочем, Маша, не жди многого от этого разговора. Скорее всего, дамочка хочет покрасоваться в соцсетях, она будет болтать только о себе любимой.

– Ладно, Люся, я поехала, держи за меня кулачки.

Мария Серпокрылова села в белую «Мазду» и укатила. Удивительно, но при близком общении она оказалась нормальным человеком, мое мнение о ней поменялось кардинально.

Судя по карте, Лариса Чудновец жила в двенадцати минутах ходьбы от Белорусского вокзала. Я неторопливо двинулась в направлении к ее дому, по дороге задаваясь тем же самым вопросом, что и Маша: «Как заставить человека, которого ты видишь первый раз в жизни, излить тебе душу?» Иногда у меня это получается, но каким образом – этого я объяснить не могу. Совсем как та сороконожка.

Не успела я пройти и пятидесяти метров, зазвонил телефон. Это была Надежда Герасимовна, моя будущая свекровь.

– Ох, Люсенька, что-то у меня на душе неспокойно. Прокручиваю разные варианты, всю голову уже сломала…

– Не переживайте вы так, Надежда Герасимовна, ничего же страшного не случилось.

– Еще как случилось! Весь уклад жизни теперь поменяется. Влад как порядочный человек, конечно же, выберет ребёнка с матерью. Ну а тебе, естественно, придётся уйти. Я буду по тебе скучать.

– Спасибо, – приятно удивилась я. – Вы всегда можете мне звонить.

В телефоне повисла пауза.

– Если только иногда. По праздникам. В Новый год, например. Кстати, вы сделали тест ДНК? И какой результат? Она дочь Влада?

Кажется, пришла пора сказать пенсионерке правду.

– Надежда Герасимовна, можете не волноваться, у девочки другой отец, это абсолютно точно. Все ваши переживания напрасны.

– Ну, знаешь, Людмила! – возмутилась свекровь. – Вот опять ты меня расстраиваешь!

– Теперь-то что не так?!

– Всё! – отрезала Надежда Герасимовна. – Я уже заочно привязалась к этому младенцу. От тебя ведь внуков не дождёшься. А теперь я снова одинокая старая женщина, до которой никому нет дела.

Я не стала напоминать, что у этой «одинокой старой женщины» есть муж, двое детей и четверо внуков, с которыми она сама почему-то не общается.

– Одни разочарования от тебя, – подытожила пенсионерка и отключилась.

А у меня после этого разговора парадоксальным образом улучшилось настроение. Если честно, я не знала, как общаться с этой обновлённой версией свекрови. Зато теперь всё встало на свои места, Надежда Герасимовна вернулась к заводским настройкам: она хорошая, я плохая, а Влад совершит ошибку, женившись на мне. Радует, что хоть что-то в этом изменчивом мире остаётся незыблемым.

Глава двадцать шестая

Практически весь Ленинградский проспект в Москве застроен «сталинками», именно в таком доме и жила Лариса Валерьевна Чудновец. И без того престижный дом претендовал на звание элитного, потому что в подъезде был сделан хороший ремонт и сидела консьержка – женщина в летах, но энергичная и с внимательным взглядом.

– Вы в какую квартиру? – строго спросила она.

– Минуточку, сейчас найду…

Я достала телефон и порылась в сообщениях.

– В двадцать седьмую.

– Четвёртый этаж, – сказала консьержка, что-то записала в тетради и следила за мной взглядом, пока я не зашла в лифт.

Когда я позвонила в дверь, из квартиры раздался нестройный лай. Там явно находилась не одна собака, а, может, три или четыре. Дверь легко распахнулась, она даже не была закрыта на ключ, что сегодня редкость. На пороге стояла полненькая рыжеволосая девушка немногим больше двадцати лет, одетая в застиранную футболку и широкие спортивные штаны.

– Лариса Валерьевна? – с сомнением спросила я.

– Просто Лариса. – Девушка тряхнула рыжей гривой. – А вы журналистка, правильно? Проходите, я вас жду. Фу, расступитесь, дайте дорогу! – прикрикнула она на собак.

Я зашла в квартиру, собаки продолжали лаять, их действительно оказалось четыре, и они абсолютно не гармонировали друг с другом. Обычно, когда человек заводит несколько собак, они чем-то похожи: породой, характером, повадками, – у этих же не было ничего общего. Хотя нет, их объединяла какая-то неказистость, неухоженность, что ли, вроде того, как детдомовские дети отличаются от тех, кто воспитывается в семье.

– Проходите в комнату, там будет потише! – прокричала Чудновец и двинулась по широкому коридору.

Я пошла вслед за ней, отмечая по дороге, что квартира большая, как минимум трёхкомнатная, но в очень плохом состоянии. Впрочем, при таком количестве собак вряд ли имеет смысл делать ремонт.

Мы пришли в комнату, выполнявшую функции гостиной, здесь стояли диван, два кресла, журнальный столик, на стене висела огромная панель телевизора.

– Может быть, хотите чаю или кофе? – гостеприимно предложила хозяйка.

– Спасибо, не откажусь от кофе.

– Присаживайтесь, я сейчас принесу, – сказала Лариса и вышла, закрыв дверь и оставив собак в коридоре.

Они сбавили громкость, но всё еще продолжали тявкать.

Я села в кресло и осмотрелась. Мягкая мебель выглядела ужасно, обивка на подлокотниках была изодрана в клочья, обнажая обкусанные деревяшки. Причём идеальное состояние спинок свидетельствовало о том, что сами диваны и кресла практически новые, просто над ними изрядно поработали собачьи зубы.

Лариса вскоре вернулась с подносом, на котором стояли чашки с кофе и сахарница.

– Угощайтесь. –