Шрифт:
Закладка:
А руки у меня дрожат не потому, что страшно. Я просто до сих пор от произошедшего отойти не могу.
Ух, сколько я видела голых парней? Да много… Я ж в мужской раздевалке по хоккею времени даром не теряла. Одним глазиком только… Но это все равно был бесценный опыт.
Важно качаю головой.
Но бесспорно, он лучший.
Маркуша дал жару. Смотрела бы и смотрела.
Хочу его торс себе на заставку.
Издаю нервный смешок.
Нахожу сгущенку и парочку тарелок. И очень миленькую лопатку для оладий. Такое чувство, что ей еще никто не пользовался.
Может быть, еще нарежу фруктовый салат.
Клянусь, сегодня у зловредного Маркуши будет лучший завтрак в его жизни.
— Ты готовишь для меня, — процедил откуда не возьмись парень, отодвигая стул и присаживаясь. Принц в ожидании.
Чистенький, беленький, загар сошел, еще и напенился от души.
Правда, напряжен немного. Наверное, из-за меня.
Ох, главное не подавать виду, что мне неловко.
Я ничего не видела, горячий мальчишка!
Повернувшись, давлю самую невинную на свете моську. И уверенную тоже.
Уверенность во мне так и плещет. Я просто океан уверенности, решительности, и авторитетности.
И ничего, что эти красные пятна покрыли всю кожу.
— Совершенно верно, — подтвердила таким голосом, будто Марк телеведущий на ток-шоу и берет у меня интервью. А я известный повар с огромными кондитерскими навыками. — В меню у нас потрясающие панкейки с фруктовым салатом.
— Прям потрясающие? — посмел усомниться гаденыш. Голову набок наклонил и прищурился.
Еще и в полуулыбке дернулся. Это та самая улыбочка, придающая парню бесовское выражение лица.
Я лишь кивнула, грациозно размахивая лопаткой и отводя глаза от огоньков, полыхающих в его лазурных радужках.
Если, после того, как он их попробует, скажет, что они не потрясающие, я дам ему этой лопаткой по гаденькой физиономии.
Я что тут просто так стараюсь?
Тесто вот намешала.
Пока масло скворчит в сковороде, помыла и нарезала фрукты. Заправила йогуртом.
Оладушки пришлось переворачивать вилкой. Эта лопатка никуда не годится. То-то она в отдельном ящичке валялась. Изгой среди остальной посуды.
Включила кофеварку, наполняя дом невероятными ароматами. И ничего, что долго разбиралась, как она работает. И ничего, что гаденыш не подошел мне помочь, а лишь насмешливо комментировал каждый мой шаг.
Я независимая леди, мне помощь его не нужна.
В наше непростое время все сама.
Молочко взбила.
Даже сердечко на пенке умудрилась нарисовать.
И мордашку. Козлиную.
Бесподобный капучино. А я бариста от Бога.
Первую чашку подала к столу, обольстительно подмигнув парню.
— Пить до конца, — твердо произнесла, помахивая перед ним пальчиком. — Здесь щепотка моего искрометного юмора, глоток проснувшейся солнечной энергии и целая горка пережитых невероятных моментов между нами. Накопившиеся чувства за все эти годы.
— Да? — искренне изумился Маркуша.
Он наивен и чист, как роса поутру.
— Да.
Марк сделал глоток, поежился, но стойко допил до конца. Его идеальная физиономия наконец-то приобрела выражение сожаления и лютой усталости.
Да, вместо сахара я положила соль. А что?
Я не только независимая, но еще и злопамятная.
Ну, и перчика слегка. Не повторяться же.
Потом я поставила на стол свои вкуснейшие оладушки с салатом. Сделала ему еще одну чашку кофе (без сахара, без соли. И без перца. Пусть освежиться.), довольно таки крепкого.
Затем, мы приступили к дегустации.
— Что скажешь? — поинтересовалась позже, откладывая вилку.
— Очень…
Уставился на меня в упор.
И что мне думать?
Очень невкусно. Очень вкусно.
Вариантов тьма.
У меня опускаются руки. Где моя похвала?
— Потрясающие, — добавил вовремя.
Еще немного и у несчастной лопатки нашлась бы работа. Но увы.
— Тогда я помою посуду, — встала и пошла к раковине.
А Маркуша следом.
Поворачиваюсь и брови приподнимаю, мол, чего тебе?
А он меня томным взглядом окидывает.
Почему мне кажется, что в воздухе витает напряжение? Эти искры между нами совсем обнаглели. Даже позавтракать нормально не дадут.
— Лиззи, — опять этот его хрипловатый голос. Руки протягивает, за талию обнимает.
Наступает. Все ближе.
Надо бежать. Или?
Нет, надо бежать. С парнем явно что-то не так. У него глаза еще сильнее потемнели.
К столешнице меня прижал. Отступать, явно, не намерен.
Неужто я так вкусно готовлю? Вот правду говорят: путь к сердцу мужика лежит через желудок.
Буду делать ему оладушки каждый день.
Наклоняется, а я как под гипнозом. И сердце тук, тук, тук. Как молоточком отбойным по груди. А аромат от него… любимый… хвойный. Это, наверное, гель для душа.
Тук, тук, тук!
Сейчас ледяной мальчишка меня поцелует.
Это могло бы сопровождаться фейверками.
Но нет… я не могу.
Мы нормально не объяснились.
У него же есть девушка поважнее.
Вот пусть ее и целует!
А я гордая.
Лопатку выхватываю и выставляю ее между нами. Прямо ему на его симпатичный лоб давлю.
Хорошая моя, помощница. Нельзя же просто так ее здесь держать. Я нашла ей применение.
А Маркуше, похоже, она не нравится. Я сразу это поняла.
— Синичкина, — шипит предупреждающе. — Хватит сопротивляться…
— Да что ты, — отвечаю протестующе, отодвигая его лицо лопаточкой. — Она сама.
Еще и пристукиваю ему пару раз по лбу. Для пущего эффекта.
Со звуком таким отупелым. Ту-ту-тум!
— Синичка! — кричит.
В глазах взрывные нотки.
Злится. Но отступает.
И все-таки, хорошая вещь. Надо домой забрать. Пригодится.
Буду лупить Аленушку.
— Лиззи… почему
