Ольгер выпрямился и повернулся ко мне:

– Почему? Очень даже вино. Напиток из плодов винограда, и до определённой стадии приготавливается точно так же, как обыкновенное вино. Но наши цветные вина – это не то, к чему ты привыкла дома. Их пьют не для того, чтобы прожить пару часов навеселе. Они – узкоспециализированные, имеют сложный состав добавок…

– Так это было зелье?!

– Да, – подтвердил он после короткой паузы. – У нас нет такого понятия в языке, но если опираться на терминологию ваших волшебных сказок, то да, это оно.

– И сколько их у вас? Чёрное, зелёное, синее… Ещё какие?

– Разнообразные, – небрежно повёл пальцами Ольгер. – На все случаи жизни. С некоторыми ты ещё познакомишься, а кое с какими лучше бы и не надо…

– Меня пока интересует это синее! Зачем ты меня им напоил?!

– Если ты заметила, я и сам его выпил, – укоризненно отозвался Ольгер.

Я задумалась.

– Нет, не заметила. Я ничего не видела, только… только смотрела тебе в глаза и пила. Ты мог вылить всё из своего бокала на ковёр, я бы не заметила.

Ольгер отступил и обеими руками указал себе под ноги:

– Ну, пощупай тогда, убедись, что ковёр сухой. Можешь даже залезть ко мне в карман, там тоже не плещется.

– Не надо мной смеяться!

– Я не смеюсь, – он, кажется, обиделся. Ах, да, правильно. Я же забыла, что у него с юмором напряжённые отношения. Он даже свой собственный сарказм не в состоянии заметить.

– Ладно, Ольгер, мы зачем-то выпили эту вкуснятину, пусть будет так. Что дальше?

– В следующий раз я захвачу ещё одно снадобье, очень хорошо укрепляет память, – проворчал он. – Сто раз говорил. Сегодня отдыхаем. Завтра – много забот.

– Понятно. Хорошо, давай отдыхать.

– Давай, – охотно согласился он. – Чем займёмся? Хочешь, проверь, чем горничные наполнили твой гардероб.

– Тебе что, интересно смотреть, как я буду тут трясти девчачьими тряпками?

Он передёрнул плечами с характерной гримасой, говорящей «А почему бы и нет, очень даже».

А и правда, может устроить ему тут показ? Может, хоть научит меня, как правильно носить всё это. Он, похоже, мужчина без предрассудков и знает обо мне то, чего я и сама о себе не знаю.

Идея почти сразу показалась мне неудачной. Первым делом я вытащила из гардероба длинный кусок тонкой ткани, присобранной в неожиданных местах.

– Это, вообще, что? – я повернулась к Ольгеру, держа полотнище на вытянутых руках.

– Это сага. Ткань оборачивается вокруг… получается блуза такая.

– А, слинг без ребёнка.

– Да, примерно. Если хочешь, помогу с этим управиться.

Я дёрнула за тесёмочки туники. Вместо того, чтобы, как у Брилле, туника тут же упала с плеч, тесёмочка затянулась в мёртвый узел.

Ольгер присел на корточки и, чуть повозившись, развязал. Туника мгновенно соскользнула.

– Теперь смотри, как быть с сагой, – проговорил он, взяв в руки ткань. – Начинаешь всегда слева…

Прохладная, почти невесомая ткань легла мне на левое плечо. Два перевива, оборот вокруг талии и переброс через правое плечо, потом ещё два оборота накрест, и вот уже кончик ткани закреплён на талии где-то за спиной.

Я повернулась к зеркальной перегородке и покрутилась, поворачиваясь то одним боком, то другим.

Сага смотрелась на мне довольно симпатично. Вроде бы драпировка лежала небрежно, ничего не было слишком затянуто. Но даже при резком движении ничего не могло оголиться и вызвать неожиданный конфуз.

Отражение в зеркале было идеальным. Не считая того, что ниже саги на мне не было ничего, даже трусиков. Никакого конфуза, ага.

Я даже закричать не смогла… Присела на корточки, потянулась за брошенной туникой и, как попало, замоталась в неё снизу. Только потом поднялась на ноги.

– Ты что, вообще, творишь?! – заорала я, едва смогла набрать воздух в лёгкие.

Ольгер наблюдал мои манёвры с невозмутимостью едва ли не большей, чем горничная, когда показывала, как надевать тунику.

– Ты зря так переживаешь, – сказал он, пожав плечами. – Во-первых, мы только что провели определённый ритуал, и теперь мы не чужие друг другу люди. Во-вторых, меня очень трудно смутить женской наготой, я этого добра насмотрелся. В-третьих, если бы даже что, помни, что я тебе обещал: никаких домогательств с моей стороны…

– В-четвёртых, мне совершенно наплевать, чего ты насмотрелся, а чего ещё нет!..

Наверное, я могла бы орать на него ещё долго, но затылок пронзила режущая боль. Она разлилась внутри по всей поверхности черепа. Я зажмурилась и схватилась рукой за затылок.

– Аля, спокойно. Помолчи и не шевелись, – коротко приказал Ольгер.

Я почувствовала, как его руки осторожно поднимают меня, и открыла глаза.

Он принёс меня на кровать и положил на бок