тут же понял Олтар. — Около полуночи.

— Ясно, — ответила Кьяра, снова наматывая шарф.

— Тебе плохо?

— Нормально.

Кьяра сделала усилие и поднялась, ощущая, как эликсир золотым теплом разливается по жилам. Ветер качнул ее, и как-то рядом оказался Олтар. Он положил руку девушке на лопатки, и несколько секунд Кьяра опиралась на него, но потом качнулась вперед и поспешила на заплетающихся ногах к вершине бархана, старательно не показывая, как болит нога — не хватало еще быть хромой собачкой, достойной жалости!

Теперь Олтар не уходил вперед, а наоборот, держался немного позади, так что Кьяра сама задавала темп. Понимая, что мужчине нужно вернуться как можно скорее, она спешила, поэтому то и дело спотыкалась, проскальзывая на бегущем песке.

— Плохо дышишь, — заметил Олтар отстраненно, в десятый раз помогая ей встать. — Твоя болезнь?

— Ближайшие сутки я буду на ногах, — успокоила скорее себя, чем его Кьяра. — Великому лекарю приходится исцелять меня каждый день. Вчера он лечил меня около шести часов. Но на его эликсирах я еще продержусь.

— Когда кончится действие снадобья?

— Каждая баночка дает мне день, — не стала вдаваться в подробности Кьяра.

— Сколько ты носишь с собой?

— Три.

— И что будет, если запаса не останется?

— Я точно не знаю, — соврала Кьяра.

— Лжешь, — заметил Олтар.

— Я умру, — зло ответила Кьяра. — И я не хочу это обсуждать. Планирую выбраться отсюда раньше.

— Две разбиты, у тебя всего сутки. Почему сразу не сказала, что твое время ограничено?

— Решила, что это — не аргумент. Только не говорите, что теперь, проникнувшись моей болью, вы решили меня спасти, хотя раньше собирались бросить.

— Вроде того, — усмехнулся Олтар. — Ползи медленнее, змейка, мне надоело тебя ловить.

Кьяра покраснела от стыда, радуясь, что воин не видит ее лица.

18. Лиамея

Олтар вернулся то ли раздраженным, то ли расстроенным. Лиамея встретила его у полы шатра, но Олтар глянул на нее коротко и зло. Это так не вязалось с его обычным благодушным расположением духа!

Как и тот несильный, но такой болезненный и унизительный удар, которым он отметил ее прохождение через портал.

«Как в твою глупую голову пришла мысль, что нужно пойти за нами?!»

Ссадина на скуле ныла, Лиамея почти ощущала, какой большой и горячий налился синяк, как он выпирает на коже. Прежний Олтар никогда бы не позволил себе такого! Что же с ним произошло? Что его так угнетало?

— У Вартана спал жар, он хорошо спит, — обратилась Лиамея к любимому. — Вы спасли его своими целительными заговорами, даже щеки порозовели. А пар-оолец в сознание без вас не приходил. Я не приближалась к нему, как вы и велели.

Олтар кивнул. Он подошел к пленнику, как колбаса перевязанному воздушными путами, наклонился к нему, положил руку на скрюченную спину. Темнокожий мужчина не пошевелился.

— Он не мертв? — нервно спросила Лиамея.

— Нет, — ответил Олтар. — Он нужен во дворце живым, так что будет доставлен живым. Сейчас ни у нас, ни в Приюте Тайного знания не умеют снимать ошейники так быстро.

— А он справился всего за пару минут, — с готовностью подхватила наложница. — Как себя чувствует Кьяра?

Олтар повернулся:

— Достаточно хорошо, чтобы следить за пар-оольцами. Я бы сказал, ее чувства немного приглушены, но на язык она такая же бойкая, как и всегда.

— Не судите ее строго, — попросила Лиамея. — Она воспитывалась…

— Ее воспитание меня не волнует, — вдруг перебил ее Олтар. — Никто из хорошо воспитанных вельмож не позволил бы себе говорить так прямо, и только потратил бы мое время.

— Да, в прямоте ей не откажешь, — согласилась женщина. Почему-то комплимент Кьяре задел наложницу, и задумчивое, чуть смягчившееся лицо Олтара растревожило давно грызущего ее змея ревности. С момента, как она увидела, как любимый кладет спящую Кьяру на тюфяк, как аккуратно придерживает голову, этот аспид почти не засыпал, а когда Олтар совершил опаснейшую вылазку за мастером по артефактам, стало совсем плохо. Конечно, Лиамея понимала, что пар-оольский мудрец был нужен не только для освобождения Кьяры, и все же Олтар оставил ее и Вартана без сомнений. Сейчас, пока никто не слышал их, женщине хотелось выяснить, права она или нет, будто это что-то могло поменять. — Она яркая и умная девушка. Мне повезло, что мы дружим.

— Если бы не ваша дружба и не ее неуемное желание сделать твою жизнь лучше, тебя бы здесь не было, — отрезал Олтар.

— Правда… — тихо ответила Лиамея. — Но я рада, что я с вами. Знаю, вам это не нравится, но я не могла не пойти. И Кьяра бы пошла.

— Кьяра полезна. Она плохой воин, но быстрая и ловкая и хорошо соображает. Ты же — лишь обуза.

— Почему вы так жестоки сегодня со мной? — с болью проговорила Лиамея. — Я не понимаю. Вы ушли, а я ухаживаю за Вартаном. Разве это не польза?

— Что ж, — усмехнулся Олтар. — Считай пользой, если это тебя успокаивает. — Он немного помолчал, словно что-то взвешивая. — Прости меня, Лиамея. Я расстроен, и мои сегодняшние слова и действия импульсивны. Но я доставлю вас всех обратно во дворец, обещаю.

И стоило ему произнести эти слова, сердце Лиамеи потеплело. Олтар еще никогда не извинялся перед ней.

— Что вас расстроило? — нежно спросила она.

— Лекарь Джеан или кто-то из его слуг докладывает пар-оольцам о происходящем во дворце.

— Как вы узнали? — выдохнула пораженная Лиамея.

— Я рассказал о застенной тренировке защищающих дворец шепчущих всем, кого счел подозрительными, и назвал разные дни и разное время.