Шрифт:
Закладка:
Одна что-то говорит полушёпотом. Пустой набор звуков: никакого смысла, никаких эмоций. Многие Её слова тоже не были понятны Анастасии, но язык доброты, ласки и эмоций раскрывал смысл сказанного. Без Неё каждая нота, каждый осколок эха превращается в отголосок кошмара.
Анастасии не нравятся гостьи. Они непонятны ей. Они инертны, как поверхность, на которой цветы не становятся красными. Анастасия боится непонятных вещей и звуков.
Темнота всегда была другом Анастасии, но теперь она другая. Насыщенная запахами, чужими звуками и разрядами, которые хочется вырвать из реальности. Тьма показывает Анастасии свою оборотную сторону. Она сгущённая, тяжёлая, осязаемая. Она давит на плечи, как бетонная плита, и спирает дыхание. Незваные гости сделали чужой и её стихию, и у Анастасии слишком мало сил, чтобы восстановить баланс.
Хочется назад. Туда, где темнота казалась иной: убаюкивающей, ароматной. Тёплой, как объятия, и объёмной, словно гнездо. И где стены казались иными.
Когда это было? Во сне? В другом измерении? А, может быть, в другой жизни?!
Ясно одно. Эти стены не знакомы Анастасии.
Даша
Стараясь не думать о страхе, я приближаюсь к знакомой щели. Ноги настолько затекли и онемели, что практически не сгибаются в суставах. Даже кожа затвердела, сжалась и потеряла упругость, превратившись в гипс. Вот и преобразилась я в статую. В безделушку, подобную той, что сама безжалостно расколотила о стену. Даже душу, кажется, выпили через трубочку, оставив голый камень. Хорошо, что руки не поотрубали. Пока.
Статуэтка?!
Осознание накатывает внезапно и оглушает ударом по голове. Паника просыпается и подкатывает к горлу, раздирая когтями изнутри. Мысли в голове расцветают яркими красками, выводы становятся чересчур логичными. Таким невозможно не верить. Перед глазами плывут кадры недавнего прошлого: той его части, которую я помню. Статуэтка летит в стену и рассыпается на части. Штукатурка обнаруживает вмятину, похожую на беззубый рот. Разлохмаченные кусочки гипса падают на пол, как снег. Треугольный лоскут оторванных обоев хлопает на ветру, ухмыляясь.
Сейчас тот, кто глазел через камеру, делает то же самое со мной. Бьёт о стены, давит, ломает, ожидая, когда я развалюсь на кусочки. Разве что, в открытый огонь не бросает… Не иначе, сам Дьявол устроил нам состязания на выживание. Измывается над всеми нами, ведёт учёт смертям и поражениям, ожидая, когда мы передадим ему бессмертные души. А может, ад уже начался?!
Я проглатываю испуг вместе с густой слюной, и во рту разливается металлический привкус. Пусть так. Только я ему не по зубам. Он не увидит, как я упаду. Разве что, во сне, или в своих извращённых фантазиях. Даже через мой труп.
Кашель слышится всё громче. Кто-то захлёбывается за стеной, и моё тело отзывается на чужое страдание. Я сама чувствую боль и саднение в груди. Словно кашляю вместе с незнакомкой, раздирая трахею и выплёвывая наружу внутренности. Даже на языке появляется привкус гноя и крови, сменяя терпкие нотки металла. Я рада этому. Такой вкус, по крайней мере, не вызывает обжигающий страх.
— Кто там? — произношу я в пространство.
Эхо отвечает мне, отскакивая от стен. Отзвуки, растянутые в нити, окружают меня, заключая в вибрирующую капсулу. «Не ходи туда, не ходи!» — упрямо шепчет подсознание, и от его голоса становится не по себе.
Меня словно выкидывает из настоящего момента. Комната вокруг дрожит и смазывается. Разве способен человек выдержать такую дозу чистого ужаса?! Кажется, что кошмар вокруг вот-вот рухнет, как совершенная иллюзия, потечёт, как текстура в компьютерной игре. Что лиловое ночное небо расколется пополам, оставив после себя только солнце. Я с силой ударяю себя по щеке, и головокружение отступает. Снова вижу ненавистные стены с ободранными обоями и старые шкафы. Наверное, я ещё не проснулась окончательно. Или не испугалась, как нужно. В ту силу, которую ожидает наш мучитель, кем бы он ни был.
— Кто там? — повторяю я настойчивее.
Мне отвечает очередной поток надсадного кашля. Он так близко, что я слышу влажные хрипы, исторгаемые дыханием чужака. Разваливается изнутри, бедолага — не иначе. Гниёт, словно перезрелое яблоко.
Выныриваю в разлом, поджимая живот. Не думаю о последствиях и о том, что мой рюкзак остался на подоконнике. Иррациональное чувство подсказывает, что незнакомке нужна помощь, и что я могу ей помочь. Другой вопрос: зачем мне это нужно. Союзник — это отлично, но сотоварищ, которого придётся тащить на себе — скорее минус, нежели плюс. Бег с утяжелением в мои планы не входит. Здоровый эгоизм, мать его.
— Я творю глупости, — говорю я сама себе лишь для того, чтобы почувствовать, что ещё жива. — Господи, я снова делаю дурь. Помоги мне на моём пути.
«Остановись, — отрезает подсознание. — Тебе незачем туда идти. Будет хуже».
Тем не менее, я вклиниваюсь в темноту и прохожу пару шагов в направлении звука. Линолеум поёт под ботинками зловещие песни. Паника — ядовитая змеюка — сдаётся и опускает голову. Тьма кажется убаюкивающей, но едкой. В воздухе распылён яд. А, может быть, это мой ужас сочится наружу, отравляя пространство. Ищет выход: ведь внутри меня места уже нет.
— Эй, — произношу с напором, и мурашки бегут по коже от одного звука моего голоса, — ты тут?!
Кто-то разражается потоком сиплого кашля прямо подо мной. Прерывистое дыхание чужака ударяет меня канонадой, и я вздрагиваю от неожиданности. Пот проступает на висках жидкой прохладой и скатывается по линии подбородка. Ноги врастают в пол. Я хочу одного: бежать. Прочь из этой иллюзии! Надо оставить её позади. Возможно, придётся даже рассыпаться на осколки. Потому что этот ужас не уйдёт от меня даже тогда, когда всё будет кончено. Даже на седьмом круге ада, где, наверняка, есть кошмары пострашнее.
Преодолев испуг, я наклоняюсь и опускаюсь на колени. Скованные суставы натужно хрустят, ноги не слушаются. Кто-то тянет руки из темноты мне навстречу. Обнимает меня за шею, как старую подругу. Стискивает в объятиях и кашляет мне в плечо. Одежда моментально пропитывается тёплой влагой: из незнакомки что-то вытекает.
— Пойдём, — говорю я, и осторожно поднимаю ту, что обнимает меня, на ноги.
Мы добираемся до щели, светящейся во мгле. Я вталкиваю маленькое и худое тело незнакомки на ту сторону и сама забираюсь следом. Она падает на стену и сползает вниз. Только теперь я могу видеть число четырнадцать на её балахоне. До чего же она беззащитная!
— Что-то помнишь? —
