мы выстроили на Девичьем поле небольшую железобетонную постройку, наполнили ее дровами и зажгли. Когда стройки и перекрытия раскалились, на них была направлена струя воды из брандспойта до прекращения огня, затем перекрытия подвергли пробной нагрузке, но мы так и не смогли довести постройку до полного разрушения. Несмотря на эти опыты, Живаго, посещая ежедневно постройку дома, говорил: «Льете в формы какую-то грязь и уверяете, что сооружение в шесть этажей будет прочным».

Во время постройки возник во втором этаже пожар в помещении, где были сложены штукатурные шаблоны, верхняя одежда рабочих и две бочки с керосином. Внутри помещение все выгорело, пожар дальше не распространился, и железобетонная конструкция не пострадала. По окончании постройки Северное общество пригласило в качестве эксперта профессора Житкевича[57], который дал лестный отзыв после целого ряда пробных нагрузок. Такая же конструкция была впоследствии применена на большой постройке здания Делового двора на Варварской площади. Помещения первой половины дома Северного страхового общества были быстро заполнены магазинами, которые дали доход до шести процентов, а я получил наградные в размере десяти тысяч рублей. Постройку второй половины дома, на которую уже были выработаны все проекты и сметы, задерживали договоры со съемщиками помещений в старых зданиях, затем началась война, и окончание дома осталось невыполненным.

В это же время и позднее я вел постройки женской гимназии в Казенном переулке, особняке Урусова на Кузнецкой улице в Замоскворечье, особняка Каратаевой в Новом Иерусалиме, большого здания Коммерческого училища в городе Тюмени, куда я высылал все чертежи и общался со своими помощниками по телеграфу. А кроме того, здания Голофтеевского пассажа между пассажем Солодовникова и торговым домом «Мюр и Мерилиз». Эта последняя постройка интересна по своей срочности. Между хозяином пассажа и съемщиками магазинов был заключен договор, что в случае пожара первый обязан восстановить постройку не позднее как через год, а вторые обязаны платить арендную плату за все время возобновления помещений. Пожар пассажа Голофтеева произошел осенью и уничтожил всю старую постройку, в которой было много деревянных частей, и ровно через год надо было пустить съемщиков во вновь отстроенное здание, которое, конечно, должно было быть несгораемым и с большим количеством помещений для магазинов. Первая работа – возвести между двумя брандмауэрами соседних зданий теплую крышу и установить на брандмауэрах с помощью длинных кронштейнов нагревательные приборы, которые были бы пригодны для будущего отопления помещений. В отрытую яму был спущен временный котел отопления и получился грандиозный тепляк. Из него был удален весь мусор после пожара, и в течение зимы были произведены все земляные работы, создан железобетонный остов здания, выполнена вся кирпичная кладка и установлены железные стропила для стеклянного перекрытия пассажа. С весны начались отделочные работы при готовых уже столярных изделиях, и ровно через год съемщики заняли свои магазины, были сданы помещения добавочных этажей. Постройка обошлась в двести пятьдесят тысяч рублей, а доходность пассажа увеличилась на пятьдесят тысяч рублей, причем обычная арендная плата продолжала поступать без перерыва. В настоящее время эта галерея включена в общий мосторговский магазин с бывшим магазином «Мюр и Мерилиз».

В 1912 году, когда мною уже были взяты билеты для поездки с семьей в Ниццу, я получил предложение от Правления Киево-Воронежской железной дороги составить эскизный проект нового Брянского вокзала в Драгомилове. Мы поехали через Берлин, где в издательской конторе Васмута я закупил всю литературу по постройке вокзалов, затем объехал и осмотрел наиболее интересные вокзалы Европы и, доехав до Ниццы, сел за составление эскизного проекта. Вернувшись через пять недель в Москву, мне оставалось только вычертить подробно составленный эскизный проект, который и был одобрен Правлением и утвержден в Министерстве путей сообщения, где я лично докладывал свой проект. После этого я был назначен строителем вокзала и приступил к работе по постройке с весны 1913 года одновременно с началом постройки Казанского вокзала архитектором Щусевым. Постройка Брянского вокзала, кроме громадного интереса, который она представляла сама по себе, была исключительно обставлена. Я пользовался полной самостоятельностью, никаких комитетов и комиссий по постройке не было, если кто-нибудь из членов Правления дороги хотел посетить постройку, меня заранее об этом предупреждали. Для временного пользования был выстроен новый деревянный вокзал, а старый был наполовину сломан и наполовину служил для размещения нашей строительной конторы. Строительные работы производил Л. П. Цигель, железные конструкции ставил завод Бари, систему отопления собирала фирма Эрихсона. Зима 1913–1914 годов была настолько теплой, что мы прекращали установку гранитного цоколя и кирпичную кладку только в дни более сильных морозов и работали почти всю зиму сплошь. Летом 1916 года почти все работы по постройке здания были готовы, и его реквизировали для открытия эвакуационного пункта. Мне пришлось приспосабливать вокзал под госпиталь, осенью стали подходить санитарные поезда и большие помещения наполнились ранеными и больными.

Особняк Урусовой

Москва, ул. Новокузнецкая, 12–14, строение 5

Построен по заказу Натальи Васильевны Урусовой в 1912 году. Двухэтажный дом с мезонином выполнен в модном тогда неоклассическом стиле. В оформлении фасада были использованы колонны, пилястры, вазоны, а также лепные гирлянды. На главном фасаде на уровне первого этажа расположена ниша-медальон со скульптурной женской головкой на подставке. На боковом фасаде находится трехгранный эркер, получивший остекление на уровне второго этажа.

В настоящий момент в особняке располагается посольство Индонезии.

В середине ноября 1913 года я с женой и сыном снова поехал за границу; на этот раз мы через Ниццу доехали до Марселя, там сели в двенадцать часов дня на пароход, отходивший в Алжир. Прекрасный пароход, прекрасное розовое алжирское вино и прекрасное Средиземное море при ясной и тихой погоде создали незабываемое по своему удобству путешествие. На другой день в восемь часов утра мы были уже в Алжире и остановились в отеле на краю города в местечке «Мустафа сыперьер». Наш номер был на первом этаже с террасой, над которой свисали ветки со спелыми мандаринами и одновременно с белыми цветами. Наполовину европейский и наполовину африканский Алжир вполне благоустроен, имеет прекрасные магазины и роскошные здания. Когда наш пароход подходил к Алжиру, на море было волнение, и брызги морской воды попали на костюм жены, отчего материя быстро полиняла, и шелковая подкладка испортилась. Мы пошли в хороший французский магазин, чтобы переменить на костюме подкладку, и, к нашему удивлению, нас спросили, где мы покупали этот шелк. Когда мы сказали, что это шелк московских фабрик, то приказчики магазина объяснили нам, что такого хорошего шелка во Франции не изготовляют и что лучший