Рафаэль закачал головой, поджав губы, будто ситуация была безнадежна, а он искренне сочувствовал.

— Такая молодая и способная дьяволица. За подобное рай может потребовать у самого Сатаны казнить её. Ведь его жесткая политика к нарушению законов не может быть предвзятой, верно?

Ангел поднял испытывающий взгляд на дьявола.

— Впрочем, — он широко улыбнулся, — как же хорошо, что мы с тобой близкие друзья, которые не хотят переходить друг другу дорогу и могут обо всем мирно договориться. Я, конечно же, сохраню секрет для своего близкого товарища…

Его улыбка сменилась холодным высокомерием, а голос вдруг стал невероятно строгим:

— Если, конечно, мой друг не подведет меня первым.

И вот теперь, нагло бросив подобную завуалированную угрозу в лицо Райнхарда в его собственном доме, ангел развернулся и, действительно, пошел к выходу, пока дьявол продолжал стоять в оцепенении.

— Рад был повидаться, Райни.

— Рафаэль… — вдруг позвал его негромко Шац.

Ангел остановился и заинтересованно обернулся, но всё, что он увидел — это огненный кулак направляющий ему прямо в лицо. Удар оказался столь мощным и неожиданным, что белокрылый буквально тут же отлетел, с силой врезаясь в стену, пробивая её своим телом и оказываясь в коридоре. Всё что он успел сделать — это создать вокруг себя барьер, который смягчил удар. Однако на лице всё равно остался сильный ожог, а нос был сломан. Светлые одежды окропила кровь, а дьявольская цитадель вздрогнула. Будь Рафаэль не наследником, этот удар мог легко убить его.

Стоящая ранее у двери стража сейчас переглядывалась в абсолютном шоке и непонимании. Ангел же, наконец, стер со своего лица противную улыбку, и гневно зарычал, поднимаясь на ноги:

— Какого хрена ты себе позволяешь?!

Его крылья распрямились, словно Рафаэль готов был хоть сейчас кинуться в бой. Райнхард же с удовлетворительной улыбкой, потирая кулак, перешагнул через обломки стены и также вышел в коридор.

— Это всего лишь ещё одна веха дружбы. Ты разве не знал? — он говорил это спокойно, будто ведет повседневную беседу. — Кто ещё, как не близкий друг, может просто дать тебе по лицу, когда ты оказываешься не прав?

Ангел выглядел подобно разъяренному ястребу, что вот-вот собирается вырвать глаза своему обидчику. Вокруг него начали виться ветреные потоки, а расправленные крылья придавали фигуре хищной громоздкости.

— Что здесь происходит? — со стороны вдруг послышался строгий властный голос Сатаны.

Уже через секунду из-за угла показался разгневанный Эрхард. Завидев его краем глаза, ангелу пришлось выпрямиться и сложить крылья, скрывая свою враждебность.

— Ничего, отец. Наследник Авеля уже уходит.

Райнхард ожидал, что высокомерный эгоист вроде Рафаэля устроит сейчас разбору или истерику. И он был готов к чему-то подобному, когда наносил удар. Конечно, это было глупо. Но эта секунда стоила всех возможных последствий. Однако, вопреки ожиданиям, ангел лишь легким потоком магии исцелил за секунду свой нос и кивнул.

— Да. Ухожу. — подтвердил он, устремляя на дьявола цепкий взгляд. — Вот только, скажи-ка мне, Райнхард. Значило ли это, что ты не принимаешь моей просьбы?

— Что ты… Я же сказал, это было в рамках нашей дружбы. Я, конечно же, постараюсь исполнить твоё пожелание, раз уж ты можешь услужить мне в ответ.

Посторонние зрители стояли как вкопанные, совершенно ничего не понимая. Рафаэль же презрительно хмыкнул, будто даже после подобного унижения увериться, что Райнхард не подойдет к Еве на балу, было для него принципиально важнее всего прочего. Это было совершенно несвойственно столь злопамятному себялюбцу.

— Прощайте. — коротко кинул белокрылый и в следующую же секунду исчез.

— Не стойте как вкопанные, позовите тех, кто сможет убрать весь этот бардак. — приказал Сатана страже.

Уже после, когда они остались наедине, он подошел ближе к сыну, говоря в полголоса:

— Ты ударил его?

— А ты осуждаешь меня за это?

Сатана обвел взглядом коридор, особенно зациклившись на дыре, которую оставило тело ангела, и с абсолютно ровным лицом тихо шепнул:

— Нет. — он выдержал паузу. — Но картина, висящая здесь мне нравилась…

Какой-то тайно воодушевленный тон отца даже заставил Райнхарда осклабиться. Это была истеричная улыбка, ведь ситуация вокруг его возможности просто поговорить с Евой становилась всё безнадежнее, а его сестре угрожала виселица.

Если судьба существовала, она была той ещё дрянью.