по расписанию, поздним вечером. Взяв тянучку, гостья растворилась во тьме так быстро, что выскочившая следом бабка так и не поняла, с какой стороны прибыла покупательница. Необычная торговля продолжалась вечер за вечером, и старики, готовясь ко сну, шутили, что вот, дескать, было странное время, когда никто на ночь глядя за грошовой конфетой не прибегал.

Неожиданное случилось на седьмой вечер. Женщина вложила в руку старика монетку, торопливо схватила свою немудрёную покупку и быстро выскользнула за дверь. Первой неладное заметила старуха. «Ты погляди, это что же такое! — заголосила она. — Куда ты смотришь, старый? Это же не монета, это же…» И правда, на ладони у старика лежал искусно сложенный листок, сыгравший роль мелкой монеты. Старуха шумела, взывала к справедливости и призывала организовать погоню за мерзавкой, не постеснявшейся обокрасть несчастных стариков. Старик вздохнул и вышел на улицу. Как он и ожидал, коварная незнакомка исчезла без следа. Куда бежать, было решительно непонятно, и преследователь уже готовился вернуться к очагу и чаю, тем более что потеря одной тянучки не так уж и страшна, но тут он заметил кое-что необычное. Рядом с порогом валялись куски красноватой глины. Постоянной бедой для владельцев лавки был песок, который то и дело приходилось выметать за дверь, но красной глины поблизости отродясь не водилось. Было очевидно, что грязь притащила гостья. Старик поспешил по следам, вздыхая и почёсывая затылок. Во всей этой истории было что-то странное. Хитрая любительница тянучек приходила целую неделю в одно и то же время, и скорее всего из одного и того же места, но глины вблизи лавки ни разу не обнаруживалось. Затем старик вспомнил многочисленные байки об оборотнях, морочивших людям головы и творивших колдовство. Монетка казалась совершенно настоящей, и было невозможно понять, как опытный торговец спутал медяк с листиком. Тануки ради бутылки саке превращали листву в полноценные монеты. Кицуне зазывали в гости неосторожного человека и подносили богатое угощение, оказывавшееся на поверку кучкой нечистот. Мёртвые самураи из рода Тайра создавали невероятные мороки с замками и садами, желая удержать талантливого певца. Преследователь замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Приближалась ночь, ветер гнал по небу рваные облака, и мысль о том, что сладкая тянучка не стоит знакомства с вышеперечисленной компанией, была вполне очевидна. Однако любопытство взяло верх. Ни один тануки не затруднял бы себя многодневными визитами ради жалкой сладости. Кицуне предпочитали морочить головы монахам, самонадеянным хвастунам и молодым мужчинам. Иногда все эти признаки совпадали, и тогда можно было ожидать невероятного веселья. Старик вспомнил истории о романтических приключениях, случавшихся в старину между людьми и кицуне, вздохнул, провёл рукой по поредевшим волосам и зашагал дальше.

Задумавшись о мёртвых самураях, он не сразу заметил, что топает по той самой глине, которая и указывала ему путь. След потерялся, так как глинистая земля была повсюду. Погоня за незнакомкой привела на кладбище. Горе-сыщик подумал, что самым верным решением было бы бежать прочь, но какая-то сила, гораздо более могущественная, чем любопытство, продолжала гнать незадачливого преследователя вперёд. Успокоив себя мыслью, что никаких самураев Тайра здесь отродясь не хоронили, он двинулся дальше. Да и сама идея, что вся интрига затеяна мертвецами, чтобы заманить к себе престарелого, тугого на ухо торговца, была совершенно несообразной.

Размышляя таким образом, старик осторожно шагал среди надгробий. Кругом было темно и безлюдно, что довольно типично для ночного кладбища. И тут откуда-то из сумрака донёсся детский плач. Не нужно быть специалистом по потустороннему, чтобы понять: ребёнок на ночном кладбище — это верный признак того, что дело обстоит нечисто. Торговец ещё раз подумал, что бегство было бы вернейшим выходом из сложившейся ситуации, вздохнул и двинулся прямо на звук. Конечно же, он помнил о зловредном ёкай Конаки-Дзидзи, притворяющимся рыдающим ребёнком, просящемся на руки, а затем мгновенно набирающим вес, превосходящий китовый. Внешним видом мерзкий ёкай схож со сморщенным стариком, и наш герой решил, что, увидев кого-то похожего на себя, рыдающего детским голосом, он тут же обратится в бегство. Однако никакого ёкай не обнаружилось, плач прекратился, так что оставалось только остановиться рядом с одной из могил. Мгновением позже плач возобновился, старик подпрыгнул на месте, и было отчего: ребёнок голосил прямо у него под ногами, из-под земли! Глухой плач перекрыл топот убегающего человека, а затем среди надгробий воцарилась тишина, вполне приличная для такого места. Впрочем, продолжалось это недолго. Кладбище наполнилось топотом множества ног, гомоном и бряканьем лопат и заступов. Старик домчался до обители, находившийся, по счастью, неподалёку, и вернулся с настоятелем и монахами. Почтенный бонза сразу узнал место, куда привёл его нежданный гость, и пояснил: совсем недавно здесь была похоронена беременная женщина, скончавшаяся от какой-то болезни и не успевшая разрешиться от бремени. Не успел он закончить свой краткий рассказ, как под землёй снова заплакал ребёнок. Настоятель умолк на полуслове и схватился за лопату, прочие последовали его примеру. Могила была раскопана в мгновение ока, и глазам собравшихся предстало жутковатое чудо. В гробу лежала молодая женщина, которую наш герой тут же узнал, и ребёнок, заливающийся плачем у неё на груди. Во рту малютки была та самая конфета, за которую расплатились фальшивой монетой.

Таинственная история перестала быть таинственной, став ясной, как рассвет над морем. Торговец сластями и настоятель разжали мёртвые руки и, укутав ребёнка в настоятельскую мантию, зашагали к храму. Монахи замахали лопатами, засыпая могилу, из которой больше никому и никогда не придётся подниматься и бродить в поисках лакомства для ребёнка. Торговец и настоятель прислушивались к гомону за спиной и поясняли друг другу то, что и так было понятно. Роды всё-таки произошли, и ребёнок появился на свет. Материнская любовь покойной была так сильна, что сама смерть не стала окончательным препятствием для неё. Мёртвая мать раз за разом поднималась к людям, чтобы купить хоть что-то для своего малыша. В оплату пошли те шесть медяков, что вкладывают в гроб. Всякому известно, что умершие должны пересечь реку Сандзу, протекающую под горой Осореяма, и уплатить некую пошлину за переправу. После того как деньги закончились, покойная пошла на нехитрый обман, немного поморочив голову живым, что не является такой уж сложной задачей для призрака.

Загадка таинственной покупательницы была раскрыта. Материнская любовь может творить настоящие чудеса, но это не является тайной и известно всем. Что касается появления призрака любящей матери, то тут наш герой и настоятель сошлись на том, что визиты юрей к людям не такое уж и редкое явление, и удивляться здесь