На фоне этого варка Николасом оборотного зелья за полчаса только из воды и еловых иголок блёкла.

Нет, Николас не издевался — он показал, что может, и попросил повторить. У Альбуса не получилось, как у всех предыдущих. Николас показывал, объяснял… Повторял, пробовал подать меньше энергии, больше, варил в золотом котле, позаимствовал у Николаса «перегонный куб для сложных зелий», внешне похожий на домну сталелитейного завода. Альбус смотрел в магическом зрении, в астральном — без толку. То, что для Николаса было так же естественным, как дыхание, у Альбуса не получалось. А уж то, что получалось у Николаса, когда тот прекращал работать «на коленке», а брался за инструменты, было невозможным… Зелье, что временно увеличивало магическую силу мага! Вполовину, правда потом лучше пару недель вообще не колдовать, а то будет очень больно, да и пережечь каналы с непривычки можно при работе. Зелье, что снимало интоксикацию почти ото всех остальных зелий! Зелье, принимая которое регулярно, можно было не спать! Вообще не спать всю жизнь без побочных эффектов! Зелье, которое пусть и не давало вечную жизнь, но давало пожизненную молодость! И ладно бы потрясающими были эффекты — Николас играл всем: цветом зелья, запахом, вкусом. Он мог легко сделать одно и то же зелье с разными физическими характеристиками. Или наоборот, сварить сотни разных зелий, которые нельзя отличить друг от друга ни внешне, ни в магическом, ни в астральном зрении, хотя сам Фламель их как-то различал.

Через месяц Николас снизил планку — он стал давать Альбусу рецепты зелий, которые Альбус смог сварить сам. За половину из них его бы признали мастером-зельеваром, но перед работой Николаса это меркло…

А ещё через месяц Николас начал загружать Альбуса теорией зелий, адаптированных под Альбуса.

Зельеварение чем-то сродни артефакторике, только получается не многоразовое твёрдое заклинание, а одноразовое жидкое. Хотя Николас демонстрировал зелья-желе и зелья-пар.

Стандартный рецепт в учебнике Хогвартса первого курса выглядел примерно так: взять щепотку толченого панциря броненосца, пять иголок дикобраза, две ложки лягушачьей икры и варить на котле 30 минут, помешивая по часовой стрелке.

Любого маггла этот рецепт бы ввёл в ступор. Температура воды? Атмосферное давление? Щепотка одиннадцатилетнего ребёнка и преподавателя — разные вещи! И броненосцы разные, не говоря уже про лягушек. При попытке сварить по такому рецепту, маггл бы не получил ничего, даже если бы использовал магические ингредиенты и сделал бы всё идеально.

Зелье обычно намного более магическое, чем составляющие его ингредиенты. Именно маг своей силой и умением делает из набора ингредиентов «жидкое заклятие». При тонкой работе важно всё, чем проще работа и сильнее маг — тем больше расхождений от рецепта можно допустить. Да и рецепт слово неверное — это просто алгоритм, подходящий большинству магов.

Николас понимал, что и как ему надо делать, и что он получит в конце. Он являлся алхимиком уровня «Бог».

Более того, Николас в течение месяца смог понять, что и как надо делать Альбусу. Нет, даже так творения Альбуса были лишь бледными копиями работ Николаса, но за рамки того, что делал Альбус полгода назад, он вышел очень быстро.

Ещё через полгода Николас начал объяснять Альбусу не просто как ему надо варить зелья, но и почему. И Альбус даже понимал. Кое-что.

На втором году ученичества Фламель познакомил его со своей женой. Очень милая… Женщина… Лицом лет на шестнадцать, телом на двадцать, а глазами… Такими же как у Николаса. Нет, цвет глаз был другой как и форма. Но глядя в их глаза, Альбус впервые задумался. Он использует хроноворот так, что в среднем на календарный год приходится от трёх до четырёх его биологических лет. Даже если предположить, что Николас использует хроноворот так же, выходило, что ему больше двух тысяч лет!

И сейчас Альбус смотрел в глаза двух магов, выглядевших, как юноша и девушка, и ему казалось, что там отражается нечто, что свойственно вечности.

— Николас, а как часто ты используешь хроноворот? — спросил он.

— Намного чаще, чем хотелось бы. Жуткое изобретение. Я уже давно перестал считать, сколько мне на самом деле лет.

Перенель оказалась милой женщиной, что с радостью рассказывала про средневековую жизнь и магическую теорию. И ещё она готовила отличные пироги. А ещё он после этого никогда её больше не видел. И Николас стал относиться к нему как-то по-другому. Ревнует, что ли?

Вскоре помимо зелий, трансфигурации и теории магии Николас изъявил желание учить Альбуса ещё кое-чему.

Началось всё тем, что раскритиковали защиту разума Альбуса. Нет, проникнуть сквозь неё Николас не мог, но было видно, что Альбус что-то скрывает. Поэтому Николас предложил несколько вариантов «абсолютной защиты разума», когда можно подсовывать любую дезинформацию противнику. Альбусу потребовалось два года, чтобы с этим разобраться.

Тогда Николас изъявил желание учить Альбуса ещё кое-чему.

Нет, Альбус был против Тёмной Магии. Николас просто показывал, что может Тёмный Маг, и как этому противодействовать. Но было видно — для Николаса Тёмная Магия это даже не хобби, просто способ самозащиты, если вдруг загонят в угол, а все игры с пространством и временем не помогут. Николас был неважным дуэлянтом, но хорошим убийцей. Просто каскад разнопрофильных атак, не отбиваемых одним щитом из-под маскировки, для того чтобы сбежать от противника. Альбус спросил про эрегху, но Николас ответил, что следит, чтобы всё выводилось и держалось на низких значениях.

На пятом году Николас сообщил, что у него был брат демонолог, который погиб, не рассчитав сил. Тут Николас гением не был — он не лез далеко, ограничиваясь самыми основами, зато вызываемые… сущности, напоминающие «мозгошмыгов Лавгудов», как их окрестил Альбус, были вполне управляемы и довольно универсальны. Николас заверил — это просто магия пространства, вызываются животные из других миров, именно эти просты и довольно безобидны, нет ни добавления эрегху, ни крови, ни жертвы, — это не Тёмная Магия, сходство с Тёмной Магией чисто внешнее для необразованных крестьян.

А Альбус смотрел на работу Фламеля. Вызываемые внешне напоминали бесформенный угреподобный пузырь протоплазмы. Существа были видимы в магическом зрении, перемещались быстро и формировали временные органы для выполнения необходимых действий. Иногда они принимали сферическую форму, самый маленький был размером со снитч, самый большой имел диаметр около пяти метров.

— Более крупных призывать опасно, — пояснил Фламель. — Обычно