не бегут от врага, теряя честь и достоинство, забыв про воинский долг и совесть! — внезапно прорычал он, видимо, вспомнив тех беглецов-командиров которые это сделали.

Присутствующие в здании церкви замолчали, переваривая услышанное. Тишину нарушало лишь капанье воды, текущей сквозь проломы в крыше, и дыхание людей.

Внезапно один из капитанов, невысокий мужчина в потрёпанной форме, сжал зубы и заговорил, не глядя никому в глаза:

— Извините, сэр… господа, я не могу… — его голос вдруг сел от волнения но офицер справился с ним и, наконец, нашёл в себе силы обвести их взглядом. — У меня больная жена и двое маленьких детей в Гилфорде… Им нужна моя забота! Я не могу согласиться на подобное самоубийство, понимаете? Не могу! Можете меня арестовать, сэр, я всё понимаю, но…

— Вы свободны, капитан! — прервал его Болсом, глядя на офицера нечитаемым взглядом. — Передадите своих людей под моё командование и идите в порт. Возможно, вам повезёт и вы снова увидите вашу семью. Советую поторопиться, с каждым часом обстановка в порту и на пляжах ухудшается, скоро настанет настоящая паника, и вы останетесь здесь в любом случае.

Тот снова опустил глаза от стыда, неловко козырнул и быстрым шагом вышел под дождь, пропав из виду. Все переглянулись, не веря тому что стали свидетелем. У Питерса просто слов не было от такого поступка капитана. Ведь Болсом только что сказал каким должен быть настоящий британский офицер, а этот… сразу же показал противоположный пример.

— Трус! — скривился от отвращения майор. — Я хоть и не служил вместе с капитаном Бэйли лично но не могу понять как он на это решился? Это же позор! Крах всей военной карьеры! Да ему теперь руку никто не подаст!

— Я подавал наградное представление на капитана Бэйли неделю назад… — спокойно ответил Болсом. — Его подразделение сдерживало натиск немцев под Аррасом, после того как наше наступление провалилось. Благодаря ему и его людям остаткам танкистов удалось отойти в относительном порядке а не в бегстве. Тогда его батальон потерял треть личного состава убитыми и ранеными а сам он едва не погиб. Это как раз тот случай про который я говорил — у каждого человека есть свой предел. У капитана Бэйли он настал сейчас. Одно дело сражаться, зная что у тебя есть надёжный тыл, система снабжения и возможность вызова подкреплений, а другое дело добровольно согласиться на верную гибель без шансов выжить. Не каждый офицер, к сожалению, на это способен. Он выбрал семью ценой позора и, возможно, суда. Но хватит о нём! Кто следующий? — его вопрос прозвучал вроде бы обыденно но Юджина словно по голове пыльным мешком огрели.

Следующий⁈ Господи, неужели кто-то ещё сам себя унизит таким бегством с поля боя? Не может быть! Но, видя наглядный пример сбежавшего капитана, ещё совсем недавно совершившего подвиг, оказалось что любое невозможное всегда может стать возможным, как в хорошем так и в плохом смысле. Оставшиеся офицеры молчали, испытующе переглядываясь.

А потом, чувствуя как тоскливо захолонуло сердце в груди, Питерс шагнул вперёд, в центр внимания. Инстинкт самосохранения твердил ему чтобы он молчал и не открывал рот, но лейтенант неимоверным усилием воли задавил его до еле слышного шёпота:

— Сэр, среди нас больше трусов нет! Остались только настоящие офицеры! — произнёс он, проглотив тугой комок в горле. — Ставьте нам боевую задачу, мы готовы выполнить приказ!

Всё, теперь назад пути больше нет, Рубикон перейдён, корабли сожжены. Отныне его жизнь, и до этого каждый день грозившая оборваться, теперь вообще повисла на тонкой верёвочке, медленной стирающейся об острый угол. Но в то же время стало как-то спокойнее на душе. Выбор сделан, отступать некуда, а значит и нет сомнений.

Все офицеры смотрели на него. Французский лейтенант, по-прежнему потирающий бок, тепло ему улыбнулся и ободряюще кивнул головой. У майора на губах тоже появилась улыбка. Остальные присутствующие молчали но никто не протестовал или отказывался. Болсом не отрываясь глядел на него каким-то отеческим взглядом. Юджин вспомнил его слова о погибшем сыне и теперь точно убедился что в какой-то мере стал для него подобием потомка.

— Благодарю, джентльмены! — голос полковника чуть дрогнул, он сглотнул но взял себя в руки. — Я в вас не сомневался. А теперь слушайте свои приказы, господа…

Каждому офицеру на крупномасштабной карте города он показал те позиции и объекты, которые наиболее подходили для обороны. Все они вытянулись от самого пролива, спускались к югу и цепью плавно сворачивали на восток. Таким образом последняя линия обороны этой части Дюнкерка была фронтом на запад, юго-запад и юг, прикрывая порт и центр города. Поскольку городские районы Фор-Мардик и Гранд-Сент были уже потеряны и отбить их было нечем то пришлось опираться на Сен-Поль-сюр-мер, как щитом закрывавший сердце Дюнкерка.

Питерс, следя за пальцем Болсома, заметил что тот назначает им объекты для обороны на главных улицах и наиболее вероятных путях наступления немцев. Это были угловые дома на перекрёстках, откуда защитники могли простреливать подступы и нанести максимальный урон врагу. Наиболее подходящим вариантом для обороны было бы занять позиции на восточном берегу канала Мардик в парке Жакобсен, на границе районов, но увы, на это уже не было ни времени ни возможностей. Учитывая сколько времени прошло после захвата вокзала и прорыва с запада немцы наверняка были как раз где-то там. Точного местонахождения противника никто не знал, поскольку наземной разведкой не озаботились в условиях нарастающего хаоса и развала а авиация сидела на земле из-за плохой погоды.

Конечно, при такой хлипкой обороне в качестве опорных пунктов была велика вероятность что мелкие группы противника просочатся по второстепенным улицам, окружая защитников, но тут уж ничего не поделаешь. Возможность создать сплошную линию фронта была нереальной при острой нехватке боеприпасов и мотивированного личного состава с нормальным боевым духом. Оставалось лишь надеяться что «гансы» не захотят оставить у себя в тылу такие вот «занозы» и пока не разберутся с ними то вперёд большими силами не двинутся. В таком случае у парней на берегу появится чуть больше шансов на спасение.

Питерс не тешил себя иллюзиями, мысленно уже смирившись со своей судьбой. Выжить у арьергарда, прикрывающего главные силы и жертвующего собой, ничтожно мало шансов. Скорее всего он погибнет. Есть, конечно, небольшая вероятность что его возьмут в плен но поскольку сам Юджин, так же как и его командир полковник Болсом, сдаваться не собирался то это