Шрифт:
Закладка:
– Джини, – прошептала Джинна, протягивая руки брату.
Кэти спешно увела Джейми на кухню. Джин поднял глаза на сестру и разрыдался.
– Прости меня, Джинна, – услышала Кэти голос отца.
– Тсс, все хорошо. Успокойся, тебе не за что просить прощения. Я пришла сказать, что никто из нас не верит в эту ерунду. Мы все прекрасно знаем, что Томми ни в чем не виноват.
Джин и Джинна понизили голоса, как делали в тот день все взрослые.
– Колу будешь? – спросила Кэти у Джейми.
Та кивнула.
На самом деле кола была всего лишь предлогом нарушить тишину дома. Кэти и не вспомнила, что раньше ни за что не позволила бы себе взять колу, не спросив разрешения у родителей. Эта мелочь, хоть и важная, как и многие другие, означала, что с того утра их жизнь необратимо изменилась. Они с Тинк за один день повзрослели, приобретя не только право сквернословить и без спросу пить колу, но и обязанности, в том числе обязанность защищать свою младшую кузину от самых тяжелых испытаний, связанных с ужасной гибелью ее сестер. Кэти достала из бабушкиного шкафчика два стакана и позволила Джейми самой насыпать себе льда. Они уже пили свою колу, когда на кухню пришли Джин и Джинна и предложили провести что-то вроде семейного собрания.
– Почему бы вам не пойти вниз, в игровую? – сказала бабушка Полли. – Там всем места хватит, и никто вас не побеспокоит. Там и телефон есть, если что.
И они направились в подвал, позвав с собой Тинк, Кэти и Джейми. Несмотря на то, что время от времени каждому хотелось побыть в одиночестве, все уже признали, что нет смысла что-либо скрывать от детей. Им предстояло учиться как-то жить с этим горем, а утаивая информацию, взрослые внесли бы в их души еще больше сумятицы. К чести девочек, держались они отлично, не считая дружного отказа от еды. Они так заботились друг о друге, что родители не могли не испытать гордость за них. Тинк, Кэти и Джейми сели за обтянутый зеленым сукном стол, за которым прошлым вечером вшестером играли в джин-рамми, стараясь не смотреть на те места, что занимали Робин, Джулия и Том. По просьбе Джейми решили играть в рыбу, и Тинк раздала карты, но все три не столько следили за игрой, сколько слушали, о чем негромко говорят взрослые.
Джинна, Джин и Кэй устроились на двух стоящих один напротив другого кожаных диванах за спинами девочек. Они обсудили, кто что успел сделать и как встретить родителей Джина, утром прилетающих из Флориды. Сообщить им о случившемся было, пожалуй, самым трудным делом, которое сразу после ареста Тома взял на себя Джин. Он всегда верил в силу духа своего отца, и реакция того вызвала у него шок. Джин-старший воспринял новость очень тяжело. Он записал номер телефона полицейского участка, по которому мог связаться с сыном, и повесил трубку, сказав, что перезвонит, потому что его душат слезы. Он перезвонил через двадцать минут, и его голос звучал уже иначе.
– Так, – сказал он сыну. – Мы с матерью успеваем на вечерний рейс, но утром мне нужно зайти в банк. Я привезу с собой документы на дом. Скажи Томми, чтобы ни о чем не волновался. Если потребуется залог – деньги будут, как и лучшие адвокаты, каких только можно нанять. Только матери – ни слова. Ты же знаешь, у меня в акциях достаточно сбережений, чтобы все оплатить. Ни к чему посвящать ее в подробности.
Дедушка Джин ни на миг не усомнился в невиновности Тома. Разумеется, про документы на дом Джин-младший матери не сказал. Он не сказал об этом никому – ни Тому, ни Кэй, ни Джинне. Он вообще выбросил эту мысль из головы. Щедрость отца и его непоколебимая вера в непричастность внука, особенно на фоне чудовищных событий того дня, превосходили понимание Джина.
Поэтому он не распространялся на эту тему, предпочитая обсудить более практичные вещи, например кто утром поедет в аэропорт встречать родителей. Пока он говорил, зазвонил телефон. Все уставились на аппарат – время было далеко за полночь. Девочки за столом замерли с картами в руках. Сверху послышались шаги, и раздался голос дедушки Арта:
– Джинна, это тебя!
Джинна поднялась и нетвердой походкой пошла к телефону – этот звонок ее явно встревожил. Она встала спиной к остальным и осторожно взяла трубку. Следующие несколько минут прошли в полном молчании, не считая периодически издаваемого ею «угу». Когда она положила трубку и повернулась к брату, ее лицо было искажено болью, а по щекам текли слезы.
– Мне надо… Нам надо идти… Джейми, пойдем, – выдавила она.
– Погоди, – не понял Джин. – Что случилось? Что…
– Это Рик, – ответила Джинна. – Он требует вернуть дочь домой. Говорит, что не хочет, чтобы Джейми оставалась в доме человека, убившего наших девочек.
Джинна разрыдалась. Девочки бросили карты и подошли к взрослым.
– Прости, Джини, – всхлипнула Джинна. – Он это сгоряча, просто… Просто ему сейчас очень плохо.
Джейми прижалась к плачущей матери, та в ответ обняла ее и прижала к себе. Этот жест заставил Тинк и Кэти вздрогнуть: они и забыли, какая Джейми еще маленькая. Такая смышленая и умненькая для своих лет, а ведь ей едва исполнилось девять. Несчастные мать и дочь медленно пошли по лестнице. У дверей Джинна замешкалась.
– Прости, – снова сказала она.
Джин вместо ответа просто крепко ее обнял. Кэй поцеловала Джинну в щеку и обняла Джейми. Тинк и Кэти, терпеливо дождавшись своей очереди, обняли тетку с таким пылом, словно боялись никогда больше ее не увидеть. Джинна прижимала их к себе и гладила по голове и плечам.
– Хорошие девочки… Ничего, мы справимся, правда ведь? – произнесла она.
Они кивнули в ответ, заставив ее улыбнуться сквозь слезы. Джинна взяла Джейми за руку и вышла за порог. Шагая с матерью к машине, Джейми обернулась и помахала на прощанье двоюродным сестрам, провожавшим ее взглядами.
Том спал на зеленой металлической лавке – без подушки, без одеяла и без сновидений. Его не разбудили ни приближающееся звяканье связки ключей, ни скрип открывающейся двери камеры, ни даже окрик тюремщика, которому пришлось войти в камеру и растолкать парня. В действительность Том вернулся мгновенно, вспомнив, где и почему он находится, как будто и не было этих часов забвения.
Правда, поднимаясь с лавки и следуя за надзирателем, Том отчаянно зевал. Ему показалось, что они целую вечность петляли по бесконечным длинным коридорам, пока не добрались наконец до небольшого кабинета, похожего
