Шрифт:
Закладка:
Кощей от удивления даже бровь приподнял.
Странно, что Горынычу понадобилось от него?
— Ладно, — недовольно вздохнул мужчина и с неохотой отпуская из объятий столь желанную добычу в виде Серафимы. Не нужно пока, чтобы по замку шли пересуды и сплетни. — Сейчас заберу.
Кощей, чтобы Кузьма не увидел, что в комнате помимо него еще находится и Сима, просто чуточку приоткрыл двери и протянул руку, на которую тут же легло письмо. Не давая слуге разглядеть, что происходит за дверью, быстро ее закрыл перед ним и повернулся в сторону женщины, и опешил.
Сима, как ни в чем не бывало, уселась на мягкий стул, приготовленный, между прочим, как раз-таки, для нее и за милу душу уплетала все, что наготовила ее подруга, при этом довольно причмокивая.
— Ам-ням-ням, вкусно-то как Любаня готовит. — чуть ил не урчала она, откусывая кусочек от птицы, запеченной в яблоках.
Глядя на то, как она с аппетитом ест, у Кощея самого слюнки побежали, а в желудке, вдруг, заурчало. Он даже сперва не поверил своим ушам, но нет, этот урчащий звук снова повторился, и мужчина с удивлением уставился на замершую Симу.
— Ты бы это, поел, что ли, — предложила она, показывая рукой на приготовленную снедь. — А то не дай Бо… это, а то помрешь еще, ненароком.
— Пф, — фыркнул тот, гордо задрав подбородок, — у меня не зря фамилия Бессмертный, милочка, я еще всех на этом свете переживу.
— Ага, пока с голоду не помрешь. Ешь, я сказала. Чтоб ни крошки на столе не осталось! Понял?!
И, о чудо, Кощей, не проронив ни слова, тут же подошел к столу и, присев на свой стул-трон, начал закидывать в рот все, что только попадалось ему под руку.
Симка же, удивленная его реакцией, чуть приофигела и… жевать перестала, наблюдая за тем, как пища со стола начала моментально пропадать во рту главного злодея всего Тридевятого.
— Вот это аппетит! — невольно восхитилась она.
А Кощей тем временем доедал птицу и принялся за другое блюдо, не забывая подливать в свой бокал того вкусного напитка. Про Симу тоже не забыл — тоже налил.
Женщина, все еще находящаяся в некотором шоке, отпила из кубка, но к еде больше не притронулась. Судя по тому, как вся снедь моментально исчезает в желудке Бессмертного, лучше со стола ничего не брать, а то еще и ей руку откусит.
Натужно пыхтя и давясь едой, Кощей жевал и тяжело вздыхал — еда уже не лезла в глотку. Он ее туда, а она, зараза такая, обратно, он туда, а она обратно…
Поняв, что Кощей уже реально мучается, Симка все же не удержалась и рявкнула:
— Хватит жрать! Давишься же уже!
Кое-как прожевав последние кусочки, что были у него в рту, мужчина откинулся на спинку кресла и о-о-о-очень тяжело вздохнул, вытирая выступившую испарину со лба салфеткой, лежавшей на столе.
— Кажется, я переел.
— Так куда же ты столько в себя натолкал-то? — всплеснула руками Сима.
— А я знаю? У меня, вдруг, такой зверский голод появился, что, думал, я тут все-все съем, а потом и на тебя переключусь. Да я своей жизни никогда столько не ел! — оправдывался он, поглаживая резко увеличившийся в размерах живот. Даже кубики пресса пропали.
— Кошмар. — удрученно покачала головой женщина. — Я это, пойду, наверное. Меня там дела ждут.
И она, резво вскочив со стула, выбежала из комнаты, оставив Кощея одного разбираться с этим странным происшествием.
Кощей.
— Э-э, хозяин, — снова протянуло зеркало, как только за Серафимой закрылась дверь.
— Чего тебе? — пропыхтел Кощей, лениво поворачивая голову в сторону своего собеседника.
— Ты бы покрывало-то с меня снял, что ли, а то неудобно так через ткань общаться с тобой.
Кощей взмахнул рукой, и покрывало тут же слетело с зеркала.
— Ну, говори, чего хотел. — недовольно пробурчал мужчина, начав зевать.
Слишком сытный обед подействовал на него усыпляюще.
— Ты зачем столько съел, скажи на милость? — поинтересовалось отражение, уперев руки в бока.
— Не знаю. — пожал плечами Кощей, поглаживая вздувшееся пузо.
— Странно это все как-то. Ты ведь никогда в своей жизни за раз столько не съедал, а тут… Стоило только Серафиме сказать, чтобы ты садился и ел, как ты тут же подчинился и… Получилось то, что мы сейчас наблюдаем — объевшийся до отвала Кощей и сбежавшая от него Серафима. — зеркало покачало головой. — Ощущение, что это не ты ее опоил зельем подчинения, а она тебя.
— Не говори глупостей, Ядвига сварила зелье именно для Симы, чтоб она стала подчиняться, а не я. Серафима зелье выпила? Выпила. На меня оно никак не повлияет, а вот на нее… Завтра она будет подчиняться мне беспрекословно! — довольно улыбнувшись, произнес мужчина. — Она будет делать все, что я ей прикажу. Будет нужно, ноги мне вымоет, прикажу, все комнату так отдраит, что она сверкать будет даже в темноте, а прикажу, так сама меня поцелует и еще попросит.
— Ох, что-то предчувствие у меня нехорошее, — засомневалось отражение. — Чует мое сердце, что подвох тут какой-то.
— Не нагнетай. — отмахнулся Кощей. — Не нужно ничего придумывать. Ядвига не посмела бы ослушаться моего приказа — слишком уж она жаждала тех яблочек, что я ей дал в обмен на это уникальное зелье.
— Ну, как знаешь, но попомни мои слова: аукнется это зелье тебе так, как тебе и не снилось, Кощеюшка. Чует мое стеклянное сердце, что Ядвига против тебя пошла и на сторону Серафимы встала. Вспомни, как ты обидел старуху, а ведь она клялась, что придет день, когда отомстит тебе за тот позор, на который ты ее обрек.
— Да ну, как скажешь тоже, да она уже сто лет, как забыла об этом. — хмыкнул Кощей, снова зевнув. — Все, хватит уже говорить про эту старуху страшную, надоело. Лучше давай узнаем, что Горыныч в письме своем настрочил. Он ведь никогда ранее мне их не присылал.
— Я бы на твоем месте это дело так просто на самотек не спускал. Это я про Ядвигу и зелье, что она приготовила, но ты же у нас самый умный и великий, — сыронизировало отражение, скорчив недовольную гримасу. — Ладно, давай уже, открывай письмо. Самому любопытно, что там Змей тебе прислал.
Мужчина взял со стола небольшой сверток и, сломав на нем печать с оттиском в виде трехголовой ящерицы с крыльями, прочел:
«Приветствую тебя, Кощей.
Пишу не праздности ради, а дела для. Возникло у меня к тебе дело неотложное, да столь важное, что надобно лично с тобой встретиться. К тебе
не полечу — людей напугаю, так что жду тебя в своем замке. Будем разговоры говорить, да думы думать, как нам быть, и как в накладе обоим не остаться.
С почтением, Змей Горыныч.»
— Вот ведь умеет он сказать так, что, вроде, ничего и не сказал, но заинтриговал так, что и правда теперь узнать захотелось, что же ему понадобилось. — почесав подбородок, произнес Кощей.
