Хилтон со снисходительным видом наклонил голову к плечу:

– В данном случае я склоняюсь к тому же мнению, хотя и по совсем другой причине. Серийные убийцы среди женщин встречаются крайне редко, и почти всегда их агрессия направлена на противоположный пол.

– Хоть в чем-то мы согласны. Итак, мы ищем мужчину. Причем не совсем необразованного – по крайней мере, читать он умеет.

– Чистая победа, инспектор! – снова ухмыльнулся Хилтон. – Давайте теперь на время отвлечемся от расследования и поговорим о вас. В конце концов, мы здесь именно поэтому. Пусть даже ворошить прошлое вам и нелегко.

– Мне было бы гораздо легче, если бы вы, и суперинтендант, и журналисты, и кто там еще имеет по этому вопросу свое ценное мнение, перестали бы мне о нем напоминать!

– Для человека, который оставил свою потерю в прошлом и живет теперь новой жизнью, вы слишком уж резко реагируете.

– Новой жизнью? – Маклин опять ощутил поднимающуюся в нем волну гнева. – Кто сказал, что я живу новой жизнью? Такое, Хилтон, нельзя просто взять и оставить в прошлом! Способный оставить подобное в прошлом – это человек именно того сорта, кто также способен без малейшего сожаления похитить, изнасиловать и убить двух женщин. Я ни на один день не забываю о смерти Керсти. Это – часть моей жизни. И она накладывает на меня свой отпечаток. Но я прекрасно это осознаю. И в состоянии с этим справляться. Я не могу зажить новой жизнью, во всяком случае, в том смысле, который вы вкладываете в эти слова. Но я справляюсь!

– По уши закапываясь в работу? И уклоняясь от мало-мальски серьезных личных отношений с кем бы то ни было? Это, Тони, называется «справляюсь»? Или все-таки «прячу голову в песок»?

– Не понимаю, о чем вы. – Маклин выпрямился в кресле и положил ногу на ногу, хотя и знал, что подобной позой выдает свой переход в оборону.

– Прислушайтесь к собственным чувствам, Тони. – На лице Хилтона снова появилась довольная ухмылка. – Я видел ваше личное дело. Вам без пяти минут сорок, а вы до сих пор не женаты, и детей у вас нет. Я поспрашивал – насколько можно судить, ориентация у вас вполне традиционная. Ну и где же ваши женщины? Если исходить из вашей внешности, у вас от них отбоя быть не должно!

– По-моему, это вам не должно быть никакого дела до моей личной жизни, Хилтон! Насколько я понимаю, от вас требуется определить, способен ли я исполнять свои служебные обязанности. У вас что, есть основания для сомнений?

– Ну, начнем с того, что вы подвергли опасности своего подчиненного, что привело к серьезной травме. – Хилтон опустил взгляд в блокнот. – Потом, вы самовольно вмешались в операцию отдела по борьбе с организованной преступностью…

– И в обоих случаях комиссия по этике полностью сняла все претензии. Мы сообщили в Глазго, что выезжаем, а почему они не почесались по этому поводу, надо у них самих спрашивать. Что касается несчастного случая, пожарный разрешил нам проход. Когда пол провалился, пожарный был поражен не меньше моего.

– И как давно вы в последний раз навещали сержанта Робертсона? Насколько я понимаю, он все еще в больнице. – Хилтон поднял глаза от блокнота и не мигая уставился на Маклина. Он уже не улыбался.

– Я… Я был занят.

– Занят? Тони, ты три недели был в отпуске. И так и не нашел возможности хотя бы один раз посетить своего товарища. И что мне по этому поводу думать?

В столовой царила праздничная атмосфера. Повара развесили повсюду серебряный «дождь» и бумажные украшения, из динамиков под потолком, обычно используемых для объявлений по громкой связи, сейчас лились писклявые звуки популярных рождественских песенок. Маклин ни на что не обращал внимания, изо всех сил пытаясь стряхнуть с себя нервозность после сеанса с Хилтоном. Психиатр чрезвычайно раздражал его сам по себе, еще хуже было, что он сплошь и рядом оказывался прав.

– Так и думал, сэр, что вы тоже зайдете. Я тут для вас местечко держу. – Ворчун помахал рукой от столика рядом с обогревателем.

Заплатив за кофе и сэндвич с беконом, Маклин присоединился к нему.

– Черт побери, горячий завтрак – то, что мне было нужно, – пробормотал он, сжевав полсэндвича и запив его кофе.

– Хилтон – та еще задница?

– Гораздо хуже. Давай сейчас поговорим о чем-нибудь другом.

Ворчун вскинул руки в притворном ужасе:

– Разумеется, я не собирался сейчас говорить о нем, сэр. На такие беседы я способен только поздно вечером, с должной поддержкой в виде карри, пива и односолодового виски поприличней.

Маклин улыбнулся, чувствуя, что напряжение и подавленность начинают понемногу улетучиваться. Скоро эти сеансы с психиатром закончатся, пообещал он себе. Уже скоро.

– В таком случае – как идет следствие, Боб?

– Ну, нам не помешало бы побольше народу, но на это пока надежды мало. Начальство хочет слышать победные реляции, но стоит только заикнуться о том, что нашей группе не хватает людей, и оно начинает нести какую-то ересь насчет перерасхода фондов заработной платы.

– Спасибо, блин, за помощь!

– Ну да, я примерно так и ответил, – подмигнул ему Ворчун. – Как бы то ни было, от судмедэкспертов мы вряд ли что-то еще получим. Убийца знал, что делает, оставляя тела в проточной воде.

– Но убивал он не там, а где-то еще, так ведь? Во всяком случае, так поступал Андерсон. А если бы наш убийца был не таков, криминалисты ведь нашли бы что-то на местах преступлений?

– Надо полагать.

– Так где же он держал женщин? Где убивал?

– Откуда я знаю? Получается, что мог где угодно. – Ворчун повозил пальцем по своей чашке.

– А где их видели в последний раз? Кейт Маккензи – на холме Либертон, рядом с Мортонхоллом. А Одри жила на улицах в районе Сенного Рынка. Боюсь, надеяться на что-то общее не приходится.

– Так и с Андерсоном не было ничего общего, сэр. Он хватал своих жертв по всему городу.

– Но каждую отвозил в свой магазин в Кэнонгейте. – Маклина передернуло при воспоминании. – А сейчас там что? Когда я заходил туда в последний раз, он был наглухо закрыт.

– По-моему, все так и осталось. Думаю, и ключи до сих пор у нас, семьи-то у Андерсона не было. Наверное, так и хранятся в подземном царстве у Ниди.

Маклин посмотрел на остатки сэндвича, на масляные разводы поверх кофе, и обнаружил, что больше не хочет ни того, ни другого.

– Сделай-ка одолжение, Боб, сходи и попробуй найти ключи. Один Бог знает, как